И говор рваный, скорый такой. Знать, волнуется, потому как слова глотает, забываясь:
- Или, если захочешь, отведу в камнеградский храм, так скорее. Только тут ни платья пригожего, ни гулянья веселого. Но ведь не в том дело, верно? В любви нашей. Не веришь?!
Он порывается привстать на локоть, чтоб разглядеть, отчего Заринка его вздыхает, но та останавливает его. Ей хорошо, уютно. И если утром их заберут, она хочет продлить сладкую негу:
- Верю.
Она расскажет ему. Потом, утром. Потому как эта ночь - последняя из тех, когда они счастливы. А счастьем дорожить нужно. Пусть и таким, несмелым.
Глава 8.
В том, что Ворожебник прибыл в Камнеград, Чародейке подсказала оставленная у ворот нитка силы, что при въезде тут же зазвенела, натянулась тугой струной. И разом лопнула.
А в дверь постучали. Рунник:
- Встретить? - Мужик знакомо опускал глаза, страшась попасться Колдунье даже взглядом самим. Понимал: нынче не время. До него уже дошли слухи о том, что степное войско стоит стеною плотной у Белограда. И, стало быть, может случиться всякое...
- Может... - Чародейка привычно щурила глаз, силясь разглядеть не только мысли слуги, но и то, что сокрыто глубже. И удовлетворенно улыбалась: у этого глубины не было. Он не Гай, и силы в нем - всего-то самая малость. Ей бы распорядиться...
И ведьма решала:
- Встреть. Да проводи ко мне. Заждалась.
Она отпускала слугу, зная, что тот выполнит все верно. И девку дурную с полюбком приведет куда следует. И, стало быть, сам Ворожебник все исполнит в час...
На околице Гая встречали. Все тот же мужик, что пестрел краской охряной. Стало быть, рунник. И ведь не силен, как он сам. А вот как-то держится.
- Госпожа велела звать тебя к ней, - мужик отводил взгляд, и в том рыжий видел, что многого ему не скажут. Укроют. Потому как еще с голодного детства среди ворья дворового он понял: тот, кто не держит взгляд ровно, сжимает за пазухой острое древко. И если не быть готовым...
Заринку обещали проводить в покои. Полюбка ее - куда следовало. И перед тем, как ступить на пороги каменные, Гай увидел, как их обоих обдает зеленой волной. Забудутся. Но, может, так оно и лучше?
Каменные плиты привычно хрустели под сапогом, и хруст этот, как ни старался Гай, выходил на редкость веселым, бодрым. А ведь он устал. Не спал и не ел нормально несколько суток. Ему бы и помыться, расчесать густую гриву непокорных рыжих волос. И на простыни белые опуститься. Да еще бы с Зариной...
Но это совсем уж несбыточные думы. За такие и поплатиться не долго...
Колдунья ждала у себя. Сидела серед карты дивной, что уж изжила себя. И глядела на огоньки, которых нынче было совсем мало:
- А ведь Путята так и не вернулся, - протянула она, - верно, сгинул в Копях Соляных. Чтоб Велерад подавился!
Она зло выругалась:
- Он, конечно, не золотым был, но силы в старом пройдохе хватало. Почти как в тебе.
Она обернулась на Гая, отметив про себя и осунувшееся лицо его, и иссохшиеся щеки. Устал. И, значит, нужно отдохнуть перед тем, как...
- Пришел час исполнить клятву, - Чародейка медленно встала. - Да и мамка с сестрой уж заждались. Что ж так долго? Не дело это - в капищенской земле лежать бабам живым. Торопись, потому как Симаргл не отпустит...
Были еще слова. Фразы. Касания. Уговоры.
Но Гай уж не слушал их. Верно, поэтому неспокойно было у него на душе. Прознала. Про Снежану и замысел егоный. Про непокорность. И... свела тех, кто остался.
Гай захлебывался слезами непролитыми. И все корил себя, что не отдал Цветану в шлюб без воли ее. Обижаться бы стала? Так то ж лучше, чем случившееся! Значит, и о Зарине позаботятся? Он не сомневался. Стало быть, и для нее место уж припасено. И если он не успеет...
С мамкой оно тяжелее было б. Да только и за ней сваты нашлись бы. Из простых, верно. А ведь и там мужиков порядочных сыскать можно. Да тепериче что думать?
Ворожебник разумел, о чем просила его Чародейка. Как и понимал то, что исполнить наказ будет невозможно. А только он попробует. Фартовый? Никогда таким не был. А вот как между жизнью и смертью оказался, то и извернется ухватить удачу за хвост. И если не простит его Зарина, то отпустит он девку. Просто так. Испросивши прощенья за все. Потому как у мамки с сестрою его уж не спросишь, а на душе - гадко...