Морские воины уводили степняков все глубже в скалу, и чтобы хоть как-то разглядеть дорогу, зажглись факелы.
Огонь разгорался нехотя, лениво. Словно бы признавая важность воды на этом острове. И грел мало. Да только и сам камень здесь был словно бы живым. Теплым.
Проход оказался коротким, а за ним раскинулась широкая равнина, окруженная все теми же деревьями, подобными копьям, только листва на них зеленела темными колерами. Шум воды здесь казался не таким гулким, как у входа, и Дар понял: река идет выше, среди скал. А здесь природа оставила небольшое пространство для людей.
На равнине стояли невысокие хижины, грубо сбитые из серого дерева. И дерево то казалось не просто прочным - подобным металлу. Брусья и доски подогнаны так тщательно друг к другу, что степнякам стало ясно: внутрь этих хижин не проникает ни вой ветра, ни соленый холод моря.
Сизую землю припорошил свежий снег, на котором тонкими прерывистыми отрезками шли следы к большому строению, что стояло в конце главной улицы. Сбитое из горизонтально положенных бревен, оно высилось над прочими. Высокая двускатная крыша держалась на широких столбах, и с крыши той опадал потревоженный ветром утренний снег.
По длиннику здания врезался широкий вход, укрытый навесом на столбах.
И дом этот, называемый самими воинами Халле, был не чета прочим. Высокий и широкий, с огромными дверями, больше похожими на ворота. Обе их створки распахнуты настежь, приглашая путников войти, а из освещенного свечами зала раздается громкий хохот.
Когда степняки подошли ближе к дверям, Ярослава смогла разглядеть двустороннюю резную вязь, что струилась по дереву. А ведь вязь та гудела подобно рунам Соляных Копей, предупреждая: сила в ней охоронная течет, превращаясь на ходу в зверей дивных.
Внизу двери, у самого центра, стоял медведь. Обе его лапы были подняты к небу, и на каждой покоился олень и волк. Лис держался поверху, словно бы снуя по вьющейся ленте, да пытался ухватить лапой шуструю птичку, взмывающую к самому солнцу.
Что означали эти фигуры, Ярослава не разумела, как не разумел и Дар. Но чуялось воинам, что звери, такие подобные живым, при единственном слове шамана готовы сорваться с дверей, чтобы разорвать непрошенных гостей. И от этого чувства степнякам становилось не по себе.
Степных воинов провели прямо в зал. И изнутри он показался Дару еще больше, чем снаружи. Бревенчатые своды уходили откосо к самой крыше, и с поперечных балок, что пересекали периметр Халле, свисали множественные трофеи. Среди них Дар нашел и хвосты животных, похожих на лисьи, и связки волчьих зубов. Были здесь и золотые цепи с каменьями ценными, о которых оставались лишь догадываться, откуда они принесены. А вот и...
Дар пригляделся. Нет, этого не могло быть...
Среди цепей с каменьями лаловыми висели и другие украшенья. Костные - из фаланг пальцев да зубов человечьих, другие и вовсе украшались черепами. Дар обнял Ярославу, приказав:
- Не гляди наверх. Держись рядом.
И она, его послушная маленькая ворожея, не подумала противиться. Вжалась в мужа, словно бы он был единственным в этом зале, и продолжила идти. А те, что стояли наокол, снова загудели.
В сторону степняков полетели грубые выкрики и насмешки. Ярослава не понимала гортанного наречия, на котором изъяснялись островитяне, но по интонации разумела: здесь их не ждет ничего хорошего.
Воин, что вел их за собой, остановился у подножия высокого постамента - в самом центре Халле, возле каменного очага, дым от которого устремлялся в отверстие в крыше. Он что-то тихо проговорил сидевшему в глубине кресла островитянину, отчего тот резко дернулся.
Ярослава силилась разглядеть вождя островитян, но пока тот замер, ей это не удавалось. Было ли дело в игре света и тени, или же то ворожба морская скрывала его от глаз степняков, ворожея не ведала. Только когда он пододвинулся к ним ближе, чтоб разглядеть прибывших, Яра удивленно задохнулась.
Воин оказался не похож на моряков. Светлый, с волосами больше русыми, чем выбеленными солью. Статный. Да и черты его лица так подобны святовым, что ворожея на миг задумалась: уж не морок ли снова перед нею?
Только от старого друга его отличал возраст. Да, островитянин, сидящий перед нею, был не так молод, как они со Святом. Пожалуй, даже старше Дара. На вид ему минуло зим сорок - это читалось как в морщинах, что бежали от глаз к вискам, так и в грубости щетины, покрывавшей лицо. И шрамы...