- На нашем острове ведьмами становятся рано. Как отнимают дитя от маткиной груди, да учат говорить, всех уводят в лес. В услужение, стало быть. На целый оборот солнца. Оставляют у старых ведьм, что учат гадать детей тех на костях мелких птиц. Птицы слабы. Падают с гнезд в студеные морозы, да так и остаются на земле. Старые ведьмы говорят, будто бы лишь перед непорочными детьми открывается настоящая судьба. И стоит только научиться говорить с нею. Выспрашивать. Да ответы толковать...
Хельга на миг отвела глаза от мужа, пытаясь понять, что думает Ярослава о ее рассказе. Но та внимательно слушала, отчего островитянка продолжила:
- Те, у кого узор складывается, возвращаются под маткино крыло ненадолго. И уходят с первой кровью глубоко в лес. Непорочными, не познавшими мужа. Живут меж деревьев сизых, что густой стеной стоят друг подле друга. Ставят избы наподобие ваших, да отворяют двери перед путниками. Цену за свою ворожбу берут немалую. Алтынами, опять же, мехами дивными, каменьями расписными. Да и... не только ими. Бывает, что и жизнью самой. Не каждый отваживается в чащу леса зайти, потому как остров голоден. И голодны в нем не только деревья, что с алого колеру листьями...
Ярослава вгляделась в Хельгу. Спина той была пряма, а руки нынче все крепче сжимали тонкое платье до кожной белизны. И, стало быть, больно ей:
- Ты была такой же?
Ворожея чуяла в этой островитянке отголоски ворожбы, да только всякий раз, когда заглядывала глубже, натыкалась на прочную стену из густого сизого тумана. А вот за него - никак...
- Была, - откликнулась Хельга, - и есть. Наш народ верит, что боги не забирают однажды подаренное. Негоже то.
- Тогда почему? - Ярослава понимала, что тревожит душу островитянки. А вот по-другому не могла...
- Пойдем, - кивнула ей та, - в холоде думается медленно. И вспоминать тяжко...
В хвосте корабля Хельга опустилась рядом с Ярославой, укрыв ноги той плотною шкурой с густым белесым ворсом:
- Ценная, - кивнула она, - потому как убить сизого медведя непросто. Это подарок Геста, он сразил одного, как только прибыл на остров. И если бы не это...
Островитянка вздохнула:
- Знаешь, у нас ведь чужаков не принимают. Не любят. И они тоже прибыли рабами, - Хельга кивнула в сторону мужчин. А потом указала на драккар, что шел рядом: - и тот, что Ормом прозван, сразу же бросил вызов Хедвингу. Победил. А вот Гест... не хотел побед и сражений. Покоя только. Тишины. Оттого и ушел глубоко в чащу.
- Значит, там встретил тебя?
- Там, - согласилась Хельга. - Я ведь, как и другие, жила в тиши. Выбранная в детстве, приняла судьбу. Ушла по первой крови в лес, что принял меня враждебно. И избу ставила сама, собирая не один оборот луны. Благо, отец научил. А потом... свыклось как-то, сжилось. И тут - он. Знаешь, тогда пророчество и начало сбываться.
Ярослава глядела на островитянку, боясь невольным жестом разорвать ту связь, что появилась между ними. А ведь та лишь поначалу казалась ей неприступной. Только как ближе...
- Старая ведьма давным-давно видала, что свидимся мы с ним. И что уведет он меня из лесу в крошечное халле. Детей видала, войну вот. Говорила, верно, боги проклянут меня за то, что не подчинюсь воле святой. А как подчиниться, если душа в нем своего признала? Матка вот верила ведьме той...
Островитянка поправила сизый мех у ног Ярославы, покрепче обернув им живот девки. И Яра почувствовала, как откликается на ту нежность ее дитя. Касается осторожно руки ведьминской по-за защитой живота. И затихает. Стало быть, мирно ему, спокойно.
- А ты? Во что сама веришь?
Хельга, уже готовая уйти, обернулась к Ярославе. И серьезно ответила:
- В себя. В Геста вот... пожалуй, хватит.
И она отошла к мужу, что спокойно вглядывался в морскую гладь. А Ярослава задумалась. Верно, чутье не подводило ее. Вот и Хельга вторила ему, предупреждая об опасности. И тогда что могли они, две молодицы? Яра разумела: беловолосая не сказала ей всего. Не раскрыла. А оттого и тревога, что снедала душу, становилась лишь сильнее. И, верно, нужно лишь дождаться островитянку...
Море меняло час. И даже время само словно бы текло по-другому. Вытягивалось, искривляясь в пространстве. И то, что забирало в прошлом час, нынче просило больше.
Ярослава уж умаялась ждать мужа, а тот все не шел. Пока не настал час обеда. И с ним те, что стояли на носу корабля, уселись кругом нее. Разобрали деревянные миски, наполненные вяленым мясом да хлебом, и принялись есть.
Почуял ли Дар, что нареченной его неспокойно? Верно, так. Потому как все заглядывал в лицо взглядом пытливым да касался руки. И нежно:
- Что, дитя?