- Верно, видал ты такой. Средь монист, что у Симаргла обменял на жизнь свою. То ж фермуар особый, мощный. И на тебе такая мониста-руна была, когда ручничок старый получал, в мощи ворожебной купаясь. Те знаки есть на каждом, в ком сила теплится. А потому и как жизнь ты свою отдал - руна осталась. Она бессмертна. Оставь, сгодится. В наузу впрядешь...
И та, что говорила с ним, словно матка родная, подала руку. Гай ухватился за тонкие пальцы, и в следующий миг они подняли его с такой силой, словно бы не женщина перед ним была - богатырь славный.
Снова теплый смех. И голосом:
- Пойдем, отогрею. Не люблю младенцев зимними ночами в ручники одевать. Пальцы зябнут.
И тогда Гай понял, кто перед ним.
- Уж не Пряха ли? - Рыжий и сам испугался своего видения. Видно, разума лишился от боли. Вот и привидится всякое.
- Пряха, отчего ж нет? Не веришь? Ну и дурак же ты, Гай. В Чародейку верил, в силу, ею подаренную, - тоже. А в меня не веришь отчего-то. Вот уж и с самим Симарглом встречался, а все туда ж...
Ворожебник мигом отпрянул от божини старой, разом вспомнив что о капищах, что об идолах каменных, которым он помогал власти над людским миром лишиться. И сердце забилось быстро-быстро.
Да божиня лишь улыбнулась:
- Вот вы, люди, дивные. Верите, что убрав камень с капища, и бога силы лишаете. Не разумеете, что мы с сотворения мира на этой земле живем, за всем приглядываем. Мы и есть мир. А мир - это мы. Не убрать нас, лишив землю святую камней. Но все ж хватит об этом, часу мало. Время обновляется, и скоро утро уж. А с ним - не просто новый день. Тебе б поспеть...
Она обернулась в сторону двери, за которой довывал последнюю песню озимок, и проговорила скоро, словно боясь опоздать:
- В ночь, что ты родился, часу на ручничок не хватало. Душа уж созрела на колосе сребном, а полотну еще прясться. И девка, что перед тобою к матке отошла, свой ручничок здесь оставила, потому как не выходил он у меня по-за проказами рун живых. Что оставалось мне? Ухватила я его, обернув вокруг тельца твоего, да добавила пригоршню дощечек, что покраше. Оттого и связала вас с нею. Жизнь с жизнью. Потому и судьбу ты отчасти ее прожил... Дар ворожебный, утрату отца с маткой, знакомство с Зариной и Святом, а потом - и встречу с ней, Чародейкой. Согрешила я, что уж тут скрывать. Да только грех мой благом обернулся.
Пряха сделала глубокий вздох:
- То ж не тебе - ей суждено было сгинуть ночью этой в руках ведьмы черной. Да только коль сгинула б она, и вам за нею уйти. Потому как силе колдовской больше не смогли бы противиться ни люди, ни боги старые. Мир людей оказался бы заперт, как и Чертоги небожителей. И в нем, мире вашем, единственной божиней осталась бы та, что с огненными волосами. Да только ты вот нарушил планы, умертвив в Лесу Туманном не свой ручничок, а ее, девки лесной. И сейчас вернешься, чтобы отыскать ту, что закончить сможет начатое. Передай ей это - Пряха указала рукою на руну, что покоилась в ладони Ворожебника - да прикажи и другие в науз вплести. А нитью фермуара - темные эманации, что оставила ведьма.
И она подвела Гая к порогу горницы, отворив дверь:
- Как узнать ее? Поймешь. Вы ж с нею подобны. Душа откликнется. Не так, как с Заринкой. Да только и другое поспеть ты должен...
Лютый ветер разом подхватил полы рубашки, что сплетена была из ниток разноколерных. Ухватил, закружил их вместе с Гаем, а потом рванул на себя. И Ворожебник рыжий, споткнувшись о порог высокий, полетел вниз - сквозь облака грозовые, да воздух студеный.
Упал лицом в последний свежий снег. На капище, что покинул недалече.
Здесь пахло морозом. Землею святою, закрытой уже. Памятью. И запахи эти были впервые Гаю приятны, потому как снова напоминали: жив он.
А уж из капища Ворожебник выбирался сам. Да вспоминал увиденное.
И отчего-то нынче он разумел язык того, что было написано на рунах древних.
А вот дорогу держал не к покоям белокаменным, самой Чародейкой дареным, а к худой избенке у околицы города. Той, что в былое так не глянулась ему. Только нынче он отдал бы многое, чтобы вернуть что жизнь прежнюю, что матку с сестрой.
Головная Площадь в час ночной была пуста, тиха дюже. Не тронута гомоном выставы с окриками шалопаев вороватых, что нет-нет, да и пробегут сюда за кошелем увесистым.
Гай остановился. До избы идти недолго, если знать, как путь срезать. А вот где взять слышащих, чтоб фермуар собрать? И пришло ему в голову, что по-за картой дивной, под самими ногами Чародейки разложенной, огоньки те оставались лишь тут, в Камнеграде. А, значит, и искать их нужно в подземелье. Вот только как туда попасть?
Ворожебник вспомнил дорогу с пограничных земель. И лес густой, что никак не хотел заканчиваться. Колдовство запретное, рвавшее пространство на дыры оскубленные. Это ж если так...