В Южных Землях знали: живой тот гребень. И коль говорить уметь да слушать, красоты девичьей прибавит. Молодость сбережет...
А вот Княгине дар отчего-то не глянулся - Хан это понял сразу. Знать, другого ей хотелось. Только чего? Аль есть у нее вещицы прелестней?
Аслан помнил, чего стоил ему гребень диковинный. И разумел: то по старой дружбе, да за цельный сундук алтынов отбыло сокровище в ларец ханов. А еще - откупом за страх, потому как и в Южных Землях Степного Льва знали. Боялись. И чтили. И коль цена той дружбе в редкой ворожбе... что ж, не жалко ее...
Степной Лев дивился. Слыхал, что Княгиня лесная к добру ценному привыкла, да только и богатство богатству - рознь. Он-то своих жен держал в строгости. И подарки те заслужить должны. Сыном вот, ночью дивной. Только то - в Степи. Здесь же...
По правую руку от Тура сидеть было скучно. Князь мало ей и мало пил. А говорил и того меньше. Кивал односложно, и Аслану все невдомек было, почто его позвали сюда, раз переговоры вести не желают.
А стольные понесли к княжьему столу золотые блюда, на которых друг подле друга уложены щедро копчёные осетры да севрюжина с хреном, малосольная лососина, украшенная блинами тонкими, да икра всевозможная. И уж подле нее, икры этой, что играла всеми цветами радуги от черного до ружового, оставляли бочонки с грибами маринованными. И как отведывали гости степные блюд тех, то и мясо подавалось. А после мяса - напитки, от меда ставленого до пьяной березовицы.
Дивно.
Да только и блюда те не увлекали Князя Каменного. И, испробовав их на краешке ножа, он откланялся, не досидев и до середины вечери. Бояре - те, что располагались ближе других - тоже поднялись. Откланялись в пол наравне в Туром, да отбыли в покои высокие. Стало быть, чтоб помочь Князю пресветлому отойти ко сну.
А вот Княгиня осталась. Заговорила с Ханом от лица мужа, и только сейчас в речи княжьей прозвучали слова, ради которых Аслан принял приглашенье.
Хан желает войны? Не поверит в то дева огненная, потому как в войне - смерть. И, кто б не вышел победителем, а все ж таки проиграет. По-своему. И, верно, Степной Лев не так уж молод, чтоб рисковать. Не лучше ль, получив дары богатые, отбыть на просторы вольные, к которым так привык? Да пока есть силы, сына еще одного приждать?
Полноте, Хане. Разве можно так? Она - Княгиня. И что с того, что своего дитяти на руках не качала? Понимает ведь, как отцу дорога кровь родная. Вот и ее Тур по сей день горюет что за женой степною, что за сыном.
Как, не знает? Так сгинули они. Нежана - в горячке. Роговлад - в пожаре, что допустил в воеводстве любимом сам Князь, прикормив на шее змею ядовитую. Конечно, головы ту змею лишили, да вот сына не вернуть. И ей горестно...
Княгиня говорила коротко. Емко. Отчего Аслан понял: в ее руках не просто сердце Княжества. В них - сама власть.
- Чего ж ты хочешь, Хан? Лесные Земли богаты. И. верно, сыщется что-то и по твоей душе...
Аслан разглядывал лицо Княгини и все дивился: как такая могла принадлежать Туру? Ей же всего зим осьмнадцать на вид. Только вот глаза блестят предивно. Жадно словно бы. А глазам Степной Лев привык верить больше другого, потому как в них душа плещется. И, значит, что-то в светлом княжьем духе не светло вовсе. Только что?
- И верно, Княгиня, войны не хочу. Белоград пал под степным войском, а наместник его, первый сын мой, отбыл в Степь, - Хан с удовольствием заметил, как рыжеволосая сморщила личико - знать, неприятна та новость ей. - И мне бы самый час уйти...
- Верно, - соглашалась Дева Каменная, рукой приказывая дворовым обновлять блюда. - Хан не пробовал перепелов, тушеных в вине терпком? С травами лесными. Их у нас много, и все - душистые. В Степи, верно, таких нет. Мы ж поделимся. Что травами, что поварами. Дарами ценными...
И Княгиня сама нанизала тонкое птичье тельце на двузубую вилку. Отрезала кусочек мяса сочного и оставляла перед Асланом:
- Камнеград не пожалеет добра. Нам нынче война ни к чему. Только жизнь распочали...
Степной Лев кивал. Соглашался. И, чем больше он вторил Княгине, тем сильнее пахло в воздухе не самими травами терпкими, но чем-то иным, сладким. И запах словно бы знакомый, а вот нет: не поймать его, не различить за другими.
Пироги ягодные Аслан пробовать не стал - к тому часу сладость забилась что в нос, что в само горло, отчего постоянно хотелось кашлять. А Княгиня становилась уверенней. Улыбалась Хану сдержанно, потому как не пристало замужней деве высказывать уважение не мужу своему, но врагу его кровному. И все ж нет-нет, да и коснется руки смуглой. И Степной Лев от прикосновений этих едва сдерживался. Было в рыжеволосой чаровнице нечто такое, что заставляло его собираться. Ожидать. Чего?