Первую остановку, помнится, сделали еще у моря.
Низкая юрта из прочных шкур. И одно тепло на двоих.
- Дитя уже велико, - Дар откинулся на шкуры устало. Потер виски, словно бы собираясь с мыслями: - И я хочу, чтобы ты осталась, Ярослава. Впереди - война, и в этой войне многим не выжить. Не хочу потерять тебя. Будь здесь с Хельгой. А там, как все закончится, я отправлю тебе весточку. Если же нет... степняки примут тебя как свою, и дитя, что носишь под сердцем, дарами осыплют. Вернешься в село родное невестой богатою. А там... Свят примет. И дитя полюбит как свое. Или же кто другой, что милее сердцу.
Яра видела, что слова эти давались мужу нелегко. И говорить их для него подобно смерти. А вот надобно: заранее отпустить ее, чтоб не мучилась, коль случиться суждено беде.
Он хотел сказать что-то еще. Наказы дать, распорядиться. Но слова не шли. Прощаться с женой не хотелось, только это был единственный выход. Дитя уже сильно мощью степною. И по всему складывалось, будто родиться могло скоро - вот и округлый живот говорил о том же. Стало быть, время, проведенное в Соляных Копях, не прошло даром, потому как нынче Ярослава должна едва ощущать первые толчки дитяти. А она уж на сносях...
Яра соглашалась. Спорила с нареченным в душе, но в голос говорила:
- Останусь. Ты только у лесных границ меня покинь, чтоб на родной земле. Здесь холодно. И солью пахнет нещадно. Копи...
Она замирала. Оставляла на ресницах дрожащую слезу, потому как понимала: так Дар скорее услышит ее. И он слушал, соглашаясь:
- У лесных можно. Там и до дома - рукой подать.
И вел ее за собой. В тревоге.
Она-то и заснула крепко лишь тогда, когда нога ступила на опушек темного соснового лесу. И разом лавина привычных запахов укутала-закружила ее, и только тогда Ярослава выдохнула: на родной земле, говорят, и песчинка помогает.
Последнюю ночь они провели вместе. И Дар все сцеловывал горькие слезы своей ворожеи, что не желала повиноваться. Но под утро дитя в ней взволновалось так сильно, что та сдалась. Обняла только мужа напоследок. И тихо проговорила:
- Вернись ко мне, прошу тебя.
И Дар обещался.
А потом, взлетев в седло гнедого скакуна, отправился к Камнеграду, чтобы выставить войско у высоких красных стен. Да отыскать ту, за кем пред ним, дитем Тура Каменного, долг остался.
Ярослава мерила пространство узкой юрты шагами. Ее мысли плыли к нареченному, отчего она раз за разом сбивалась:
- Два, три. Три, два...
И каждый раз ей казалось то неважным. Словно бы в ней должна была жить другая мысль. Простая и правильная. Да вот только ускользавшая...
- Что с тобой? - Спросила Хельга, останавливаясь у самого порога. Сама не своя...
Она вгляделась в лицо Ярославы и поразилась отразившимся на нем переменам. Растерянность и смятение сменились восторгом, и в ту же минуту Яра вскрикнула:
- Я знаю, Хельга, знаю! Собирайся!
Она кинулась в угол юрты, где под ворохом вещей лежал мешок с алтынами золотыми, и затрясла им перед глазами островитянки:
- Я должна отправиться за ним.
Хельга отпрянула. Она и сама не привыкла оставаться в стороне. Свыклась во всем быть подле мужа, вот только еще вчера ночью обещалась ему, что станется здесь, с Ярославой. Станет оберегать ее, чтобы передать в руки нареченного, когда тот придет за ней. И дитя примет, когда придет срок. И тот ведь близок! Верно говорят, что баба на сносях беленится.
- Нет, - коротко сказала Хельга. - Тебе в Камнеград путь закрыт.
Но Ярослава не слушала ее. Она наспех собирала вещи, словно бы не различая уговоров островитянки, пока та не произнесла:
- Кости рассказали мне о смерти. О других костях, что увидели. Только не птичьих - птичьи многим меньше. Те были белыми и желтыми, с окрасом сизым. Массивные, они нравились птичьим. Ты хотела знать, ворожея? В Камеграде воинов ожидает темное, старое зло. Могущественное. Побольше силы богов. Как быть такое может? Не знаю. Потому и не стала говорить тебе. Вот только понимаю: кто дойдет до города того, назад не вернется. Потому как выбором своим уже мертв...
Яра опешила. Она бросилась к Хельге, обнимая ту ладошками за щеки, и заглянула в глаза:
- Что Дар со Здебором? Ты говорила им?
- Говорила, - Хельга опустила глаза долу, пока собиралась с мыслями: - Сказали, пойдут. И я бы с ними, только обещалась. В тебе дитя. Кровь от крови, и все в ней - Степь вольная, да Леса широкие. Сберечь сына твоего надобно!
Ярослава кивнула:
- Сберечь...