Ответила огнем колдовским, зеленого колеру, на огонь желтый. И одна из катапульт полыхнула. Напугать ее вздумали? Она не боится огня! Ни его, ни чего другого в мире своем.
Зажмурилась удовлетворенно. Да, этот мир нынче принадлежит ей. И лишь она в нем - Хозяйкою.
Рысь взобралась на дерево и коснулась лапой мощной сухоцвета, что висел у самой верхушки. Живой, хоть и глядится спящим. Подрагивает силой колдовской. А ведь селяне и взаправду верят, будто омела просто паразитом на деревьях живет. Знают, глупые, что в лесу то и дело кто пропадает, а все на зверье кличут...
Омела дрогнула на миг от прикосновения хозяйки. Потянулась руками-ветками к ней, оплела ладонь, и силой стала напитываться. А за нею проснулись и другие.
Рысьим взором Чародейка глядела сквозь деревья заснеженные, на которых тут и там просыпалась мощь колдовская. И кругом нее, силы этой, все отчетливее пахло травою сладкой, медуницей.
А омела уж девкой обращалась, чтоб косы длинные чесать:
- Пожаловали, Госпожа? - Голос нечисти был тонок, чист да напевен. И улыбка искрилась на губах. - Почто-о-о?
Омела чесала косы, лишь изредка поглядывая на Колдунью. Боялась за жизнь свою, что и не жизнь вовсе. Опасаясь ворожбы колдовской, шипящей на языке перевертыша наречием древним. И все пыталась узнать: что может она? Чародейка разумела: не упокоенная душа чует слово ее. Готова исполнить.
- Пожаловала, - ответила рысь. - Видала войско степное?
- Степно-о-о-е? - Девка все глядела на русые волосы, что уж и сплетались в косу широкую. И нараспев отвечала: - Видала. И не только его. Девки, - она махнула рукою в сторону границы северной, - с деревьев дальних бают, будто еще одно, морское пожаловало. И все к нам. К тебе, - последнее слово она выделила, лукаво глянув на Чародейку. - Прикажешь чего-о-о?
Рысь замерла. Про морских воинов ей пока не докладывали. И, стало быть, лазутчики ее мертвы, раз не донесли до Госпожи вестей дурных.
- Что за войско?
Омела выпрямилась. Оправила зеленого колеру платье тонкое, что из листьев сухих, улыбнулась хитро. А потом заговорила:
- Не ведаю. Сестры говорят, дико-о-о-винное. Потому как во главе его не только беловолосые воины. Но и те, что уж у ворот. Степны-ы-ы-е...
Омела не удержалась. Стала мурлыкать под нос напев тонкий, да раскачиваться на ветке под вой последнего озимка. И косы все кругом головы укладывала, сплетая в узор пригожий, да ветвями деревья украшая. А ведь выходило пригоже, словно бы венцом.
- Значит, степные, - прошипела Колдунья. Омела была ей противна, да только знала многое, а оттого огненная рысь спросила:
- Кто ж ведет его? - Дурное предчувствие закралось ей в душу, но она тут же отмахнулась от него: кто бы ни вел то войско, а с ее силами ему не тягаться.
- Не знаю. Сестры говорят, у него много имен. Степняки вот его кличут Аша-а-а-ном. Волком, стало быть. Он и был, говорят, волком. Не то-о-о-лько им...
- Ашаном, - протянула ведьма, пытаясь припомнить это имя. Но память лишь говорила ей о втором сыне Хана, а с ним она расправится скоро: - Прикажи сестрам своим, что по обе стороны Города Каменного, встретить войска степные да морские. Приголубить. И выпить до дна. Поняла?
Омела лишь кивнула. И, уже спрыгнув на землю, Чародейка различила тонкий мотив.
А рысь углубилась в лес.
Ей пришлось миновать не одну версту, что лежала меж Камнеградом да Светломестом, чтоб дойти до Чертовой Ямы. И отчего не оставила такую у самых ворот? Вот только сердиться на себя нынче не время, отчего Пламена присела у самого края оврага.
Ладони раскрылись над темным дном и потянули из земли нити живые. Черные, аспидные. И еще те, что болотного колеру. Смрадные, медуничные. Нити сплетались меж собою, сливаясь в силуэты диковинные, что тут же оборачивались снегом последним. И по-за превращеньями теми стояли девки, одна краше другой. Все в одеяниях чистых, да с кожей белокипенной. А вот за глазами - мрак. И волки рядом завыли, откликаясь на призыв. А та, что ближе других стояла, спросила:
- Звала нас?
У этой тоже голос пригожий, вот только петь не умеет подобно омеле. Но то ничего, за нее - звери. И, словно бы в подтверждение мыслей, - снова протяжный вой.
- Звала, - откликнулась рысь. - И вас, белениц о волках ходящих, и других, гадюшниц.