- Гляди в оба! На девок не ведись, как ни станут просить о помощи. То не девки вовсе - беленицы! - Воин кричал так громко, как только мог. А все одно голоса не хватало. И вьюга пыталась сбить с толку: не рассказать тебе, степняк, что предал землю родную, правды новым братьям.
Да только и на нее, вьюгу эту, нашлась сила ворожебная. Запели литавры, сизой кожей обтянутые. Застучали в ритме мерном. А за ними и песнь морская полилась. И вот ее-то Дар расслышал хорошо, потому как вьюга отступала.
Понемногу, нехотя. Со стонами жалостливыми, в которых укором - глаза чернильные девок молодых, в белокипенные платья облаченных. И зверья голодного, что никогда не насыщается. И все они говорят Дару:
- Почто привел мощь такую на Землю Лесов? Аль не знаешь, как голодны? Ты ж и сам зверем был...
- Не зверем, - поправлял их на ходу воин, - звероликим. Да только и это в прошлом. Ушло проклятье, ослабленное ворожеей, в Соляную Землю. Сгинуло, обменяв силу свою на память. Не вернется...
И беленицы отступали. Таились меж деревьями густыми, чтоб дождаться часу, когда и литавры смолкнут. В этом мире все смертно, им ли не знать? Стоит лишь дождаться часу своего...
Только степняк больше не слушал голосов девичьих. Шел вперед, ища глазами брата. А того все не находилось. Уж и атаку на Каменный Город возобновили. И степняки с островитянами, собравшись с духом, разом взобрались по тонким лестницам на стены высокие. Стало быть, то лишь вопрос часу...
Каменный Город падет. Уступит. И тогда Тур, Князь его Великий, ответит, что за ворожба дивная встречает сына его...
Дар углублялся в ряды между братьев, что сновали меж огненными стрелами под защитное пение литавров. Искал.
- Орм? - Сизый мех широкой шубы вращался кругом так скоро, что степняк понял: это он. Сойдясь один раз в поединке, уж не забыть ни движений, ни ударов: - Орм!
Островитянин, рубанув мечом грубым по телу воина лесного, обернулся:
- Чего?
- Здебора видел? - Дар отчаянно пытался пробраться к Хедвингу, но между ними дрожало густое людское месиво. И протолкнуться тяжко. - Я потерял его, когда завея случилась!
Орм глянул кругом:
- Так был же он здесь, подле меня, всего с минуту назад. А там отошел, сказав, что зовешь ты его. Я и подумал...
Дар не стал больше слушать островитянина. Кивнул только и углубился в лес. Значит, морок. Потому как он пришел с другого конца побоища. И если услышал его Здебор... нет, такого быть не могло. Верно, спешить нужно!
Звуки сражения гудели все меньше. А зверье обступало плотною стеной. Боялось, пока морозный воздух дрожал от звуков кожи сизой. Береглось. А девки руки протягивали:
- Пойдем, милый! Брата ищешь? Покажем! Покажем...
И нежно касались пальцами белыми, крови лишенными. Лица и тулупа, ладоней самих. И, быть может, не знай Дар, какими должны быть ласки женские, он бы откликнулся. Да только Ярослава - его маленькая ворожея-бахса - показала тепло женское. Мягкое. Солнечное.
Напитанное любовью.
И Дар уворачивался, рубя саблею острой что ладони эти, что волков с огненными глазами. А сам шел...
В густой сосновой глуши литавры гудели все меньше. И в какой-то миг голоса их стало не хватать, чтоб расслышать. А вот завея, напротив, усилилась. Снова обступила воина плотной стеной. Ухватилась тысячей женских рук за подол тулупа мехового, утянула. Куда?
Туда, где голос нежный. Пригожий. И такой знакомый:
- Дар! - Ярослава вот тоже так его кликала. И голосом таким же, только... мягче, что ли?
Нет, морок был хорош. Правдив, дивен. Спускался с дерева могучего, на котором всего минуту назад сидел, обвив руками-ветками ствол широкий. И напевал. Колыбельную, что он когда-то слышал. Не в младенчестве, нет. Уже потом, воином статным. Как прознала?
- Так то ж колыбельная ста-а-а-рая, ее все знают, - омела легко повела плечиком, на котором - ярин тулуп. И платье шерстяное, что из грубого морского сукна. Волосы, глаза зеленые. И даже... живот. Откуда?
Дара на миг замутило. От страха, что покинул он свою ворожею. Но он тут же напомнил себе: с Ярой Хельга. А уж в ней силы всяким больше, чем в тех ведьмах морских, что привели они с собою в Земли Лесные. И если сталось, что те защитить воинов смогли, то и островитянка укроет Ярославу.
Да и сама ворожея...
Степняк позволили коснуться ладонью холодной лица своего. Сдержался, чтоб саблею не замахнуться. Спросил:
- Брата видела?
- Бра-а-а-та? - Омела все говорила нараспев. И выходило у нее ладно, только Дар едва сдерживался. - Желтоликого Тигра? Так того в Степь унесли. Полумертвым. Госпожа говорит, не отмолят...