– Что такое соло-роды? – уточнила Маша.
– Роды наедине с природой. Новая жизнь должна появляться естественно!
Женщины некоторое время осмысливали сказанное.
– Наедине с природой – это что же, совсем одной? – глупо спросила Маша.
Анциферов снисходительно рассмеялся и даже снизошел до того, чтобы похлопать ее по плечу.
– Вот видите, насколько вы, современные женщины, испорчены цивилизацией! Как сильно зашорен ваш разум! Вам сложно даже представить, что вы способны дать начало новой жизни без помощи многочисленных врачей и акушерок. А ведь еще сто лет назад простые русские бабы легко рожали в поле!
– И там же в поле мерли, как мухи, – дополнила Лена. – Не говоря уже о том, что ваша жена совсем не похожа на простую русскую бабу. Вы не находите?
Иннокентий небрежно пожал плечами:
– Ресурсы организма огромны! Надо лишь создать условия для их пробуждения. Именно этим я и занимаюсь.
– Вы врач? – ужаснулась Маша.
Анциферов приосанился.
– Я преподаватель философии! В некоторой степени и сам философ. Изучаю и трактую мир!
– Да-да, я заметила, – пробормотала Маша, вспомнив про расширяющуюся клеточную мембрану.
– Я уже подыскал для Нюты дом в деревне, – воодушевленно продолжал Иннокентий. – Представьте: не тронутая цивилизацией природа, вокруг хвойные леса, в деревушке пять стариков. В доме – одна комната с русской печью. Я отвезу туда Нюточку за неделю до родов, а потом, когда все благополучно завершится, заберу в город. И никаких врачей! Она все сделает сама.
В наступившей паузе отчетливо стало слышно, как тихонько напевает Нюта, бродя по саду.
– Иннокентий, вы в своем уме? – поинтересовалась Лена. – А если что-то пойдет не так? До нее же врачи доберутся только через три часа. Вы угробите и жену, и ребенка.
– Зашоренность! – ухмыльнулся Анциферов. – Это говорит ваша зашоренность! Что может пойти не так? Она молодая здоровая женщина. Следуйте зову природы, дамы, слушайте свое тело, и вы тоже поймете, что никакие врачи вам не нужны! А сейчас – пардон… Кое-что вспомнил.
Он протиснулся между Леной Коровкиной и Машей и скрылся в доме.
Маша обескураженно посмотрела на Лену.
– Послушайте… Он же дурак!
– Феноменальный, – подтвердила та. – И всегда таким был, сколько его знаю. А теперь его бредовые идейки подпитываются влюбленностью молоденькой девушки. Попробовал бы он провести свои эксперименты на первой жене! Она бы его самого отправила рожать в какие-нибудь Дальние Колдобины.
– Надо попробовать поговорить с Нютой, – решила Маша.
– Это ничего не даст. Муж для нее – колоссальный авторитет, а вы – малознакомая женщина. Вы же слышали: Анциферов – целый преподаватель философии! А она всего лишь медсестра.
Лена зябко закуталась в шаль.
– Что-то холодает… А я так надеялась, что установится жара и можно будет купаться в реке. Что ж, пойду к мужу, посмотрю, кто там хрюкал за окном. Спокойной ночи, Маша!
– Спокойной ночи, – машинально откликнулась Успенская. Она пыталась поймать мысль, которая несколько секунд назад, буквально только что, царапнула ее, словно иголочкой.
Мысль поймалась, когда Коровкина уже почти закрыла дверь – только белый уголок шали мелькнул в темноте.
– Стойте! Лена, подождите!
– Да?
– Река! – Маша попыталась собрать в одно целое обрывки услышанных сегодня фраз, и ей наконец удалось это сделать. – Иннокентий сказал, с ней связано что-то трагическое, и прибавил, что я должна была об этом слышать. Вы не знаете, о чем?
Коровкина постояла молча, теребя бахрому. Маша решила, что женщина вот-вот уйдет, но Лена все-таки решила ответить.
– Я догадываюсь, что он имел в виду, – проговорила она, тщательно подбирая слова. – Дело в том, что десять лет назад, когда мы в последний раз собирались все вместе, случилось большое несчастье. Погиб Марк Освальд, муж Евы. Он пошел купаться ночью и утонул в реке. Это стало ударом для всех нас, особенно для Марфы Степановны и Матвея.
– Матвея Олейникова?
– Да. Они с Марком были не просто двоюродными братьями, они дружили. И у Гены были с ним прекрасные отношения. Знаете, если бы вы познакомились с Марком, я уверена, у вас сложилось бы совсем иное представление о нашей семье. Он был очень спокойный, порядочный и добрый. Его все любили. Кроме…
Лена запнулась.
– Кроме?.. – повторила заинтригованная Маша и тут же спохватилась: – Простите, это не мое дело.
Лена поколебалась немного и качнула головой:
– Здесь нет никакого секрета. Я имела в виду Еву, жену Марка. Они с ним были уже в разводе, когда приехали на юбилей Марфы Степановны. Грустная это была картина, и жалко было смотреть на Марка. А потом все так ужасно закончилось…