— Ты неправ, Цзяочу, этот мужчина — несомненный вор, — раздался громкий голос Инь Шэчи. Он выглядел бесстрастным на грани безразличия, но внутри, юноша едва сдерживал радостное оживление — неопрятный и неотёсанный грубиян, швыряющийся деньгами, обещал стать замечательной целью для пары невинных колкостей.
— Посмотрите на него внимательнее, — Шэчи говорил звучно и размеренно, так, что его можно было услышать не только на первом этаже дома увеселений, но и снаружи. — Конечно же, он обокрал персидского купца, стащив его деньги, одежду, наголовную повязку, и… обед? — он с притворным недоумением уставился на жезл незнакомца, медленно наливающегося дурной кровью. Зарождающееся бешенство в глазах мужчины лишь сильнее подзадорило юного наследника семьи Инь.
— Видать, он не понял, что нужно делать с куриной ножкой, раз позволил ей усохнуть до деревянной твердости, и по сей день таскает с собой, — с притворной грустью говорил Шэчи. Среди его приятелей начали раздаваться первые смешки. — Но стоит ли обвинять в глупости человека, которому не достало ума хоть иногда чистить одежду? Взгляните, друзья — она черна от грязи, — он сокрушенно покачал головой. — Да, не стоит говорить о его глупости, — он печально кивнул, и закончил:
— Ведь его облик и имущество прекрасно говорят о ней сами.
Юные гуляки охотно рассмеялись, громко и дружно. Инь Шэчи и сам не сдержал довольный смех — его шутка удалась целиком и полностью. Неизвестный был красен от гнева, его ноздри и губы невольно подрагивали, а правая рука неловко шарила по столу в поисках оставленного жезла.
Мужчина в черном все же справился с собой, длинно и прерывисто выдохнув. Подхватив свой жезл, он внезапно вознёсся вверх в длинном прыжке, одним ловким движением вскочив на перила второго этажа, и без усилия утвердившись на них. Веселящиеся юнцы дружно прекратили смех, и опасливо попятились, видя столь умелое применение техники шагов. Незнакомец, выбранный их заводилой как цель для насмешек, оказался мастером боевых искусств.
— Никогда меня, Юнь Чжунхэ, младшего из Четырех Злодеев, известного, как Злейший Среди Людей, не оскорбляли безнаказанно, — выдавил он сквозь сжатые зубы. — Готовься к смерти, мальчишка.
— Раз уж мы начали знакомиться, мое имя — Инь Шэчи, наследник семейства Инь, одной из знатных фамилий Ваньчэна, — ответил юноша после недолгой запинки. — Может быть, вы сделаете моей семье одолжение, и не станете чрезмерно обижаться на мою шутку? Я готов принести вам извинения, господин Юнь.
— Лучшими извинениями будет твоя голова, отделенная от тела, — зло ухмыльнулся Юнь Чжунхэ, ловко крутанув свой жезл. — Мне плевать на твою семью, глупец. Хотя, — его улыбка растянулась шире, превращаясь в безумный оскал, — пожалуй, после того, как я убью тебя, я отыщу твою семью, прикончу отца, надругаюсь над матерью, и сожгу ваш дом. Вот тогда-то моя обида исчезнет без следа! — он злобно расхохотался, запрокинув голову.
— Нас много, а ты — один, — раздражённо ответил ему Инь Шэчи. — К тому же, с нами доблестный Лю Дэхуа, для которого не составит труда поучить вежливости нелепо выглядящего выскочку, что сражается куриной лапой, — он повернулся к так и не вставшему из-за стола странствующему воину, и удивлённо моргнул: в расширенных глазах Лю Дэхуа плескался животный страх, а его пальцы нервно сжимали край столешницы. Вряд ли от него стоило ждать помощи. Юноша досадливо скривился, и обратился к приятелям:
— Ну что, друзья, выпроводим отсюда этого бахвала?
— Знаешь, Шэчи, это ты уж как-нибудь сам, — ответил У Ян, шаг за шагом пятящийся к ведущим на первый этаж ступеням.
— Настоящий мужчина отвечает за свои слова, — безразличным голосом добавил Лу Цзяочу. — Настало время ответить за все твое злословие, Шэчи, — он равнодушно отвернулся, и двинулся прочь, расталкивая прислужниц. Его побратим последовал за ним. Шао Цзюйцзы, кое-как поднявшись, на неверных ногах поплелся следом.
Последний из юных гуляк, поэт Хань Цзиньбо, неподвижно замер, скованный ужасом. Его била мелкая дрожь; юноша сжался на своем стуле, словно пытаясь стать меньше, и бессмысленно смотрел в пол под ногами.
Видя это единодушное отступление, Юнь Чжунхэ легко спрыгнул с перил, взмахивая жезлом. Лю Дэхуа, бессмысленно глядящий в одну точку, невольно дёрнул головой в его сторону, а ладонь мужчины цапнула рукоять его оружия — широкой сабли в окованных серебром ножнах. Злодей тотчас же ответил на это судорожное движение — его фигура метнулась к сидящему воину быстрее молнии, ускоренная техникой шагов. Когтистый жезл врезался в лицо Лю Дэхуа, срывая кожу и мясо, и обнажая кости черепа. Горячая кровь хлестнула во все стороны алой капелью, орошая стоящие на столах яства и напитки, и пятная одежды замерших в ступоре прислужниц. Изуродованный мужчина надрывно закричал, но его вопль немедленно обернулся булькающим хрипом — следующим ударом, жезл злодея вырвал несчастному горло.