— Позаботьтесь о нем со всем тщанием, — обратился он к стоящим поодаль телохранителям. — Негоже особе царской крови валяться на земле. Кажется, ты изучал целительство, братец Даньчэнь? Будь добр, помоги моему отцу.
Чжу Даньчэнь покорно склонил голову, и извлек из наплечной сумы бинт и бутылочку с мазью. Гу Дучэн и Фу Сыгуй, тем временем, мастерили носилки из копейных древков и чьего-то плаща.
— Что с ним будет теперь, братец Юй? — поинтересовалась Му Ваньцин. — Он получил свое наказание. Значит ли это, что его вина искуплена?
— Ни за что, — с неожиданной твердостью ответил юный далисец. — Моему разбойному батюшке еще предстоит поработать над искуплением своей вины, и работа эта не будет легкой.
* * *
В военном лагере, полном раненых, каждый лекарь был на счету, а уж лекарь хоть мало-мальски умелый — и вовсе на вес золота. Целитель же легендарных умений, каковым был Сюэ Мухуа, оказался незаменим. Никто не вынуждал знаменитого Соперника Яньло лечить солдат, получивших копьем в брюхо или саблей по голове, но с тем количеством вольных странников, что явились на битву с киданями, недостатка в болящих у него не было. Множество сильных и умелых странствующих воинов получили раны в двух битвах за предгорья, и изъявили желание воспользоваться услугами лучшего целителя Поднебесной, предлагая взамен редкие и ценные стили и техники. Сюэ Мухуа не смог устоять перед количеством и многообразием доступных ему богатств, и сейчас сбивался с ног, пытаясь найти время для каждого больного. Но для наследника своей секты, сразившего в бою ее злейшего врага, время он находил всегда.
— Как здоровье Цяо Фэна, братец Мухуа? — Инь Шэчи, стоящий в тени лекарского шатра, не изменил привычке панибратствовать со своими возрастными соучениками. — Скоро ли он встанет на ноги?
— Яд почти выведен из тела, — прославленный целитель выглядел бегуном, готовым сорваться с места — сегодня, его ждали еще четверо срочных случаев, и один очень прибыльный, и ему не терпелось приступить чуть ли не ко всем, из-за чего речь доктора Сюэ была быстрой и сбивчивой.
— Господин Цяо уже в сознании, принимает положенные лекарства, и вскоре полностью выздоровеет, — отбарабанил он, и вдруг заговорщически понизил голос:
— Я поговорил с вашей женой, наследник, и узнал от нее, что Клан Нищих объявил нашу секту вечными врагами. Может, стоит избавиться от неприятностей в будущем, и… — он не договорил, с намеком поглядев на юношу. — У меня есть свежая вытяжка из травы трех звезд, — шепотом добавил он. — Никто ничего не узнает.
— Сюэ Мухуа! — возмущенно воскликнул Шэчи. — Наша секта никогда не запятнает свое доброе имя подлостью! Не смей даже думать о подобном! Исцели моего друга Цяо Фэна со всем прилежанием, и если ему будет хоть немного нездоровиться после твоего лечения, я сочту тебя виноватым, и накажу со всей строгостью!
— Конечно, наследник, — с легким вздохом ответил знаменитый врач. — Я всего лишь…
— Никаких «всего лишь»! — отрубил юноша. — Прилежно выполняй приказы наследника, и будешь вознагражден. Вздумаешь ослушаться — пеняй на себя.
— Разумеется, старший, — Сюэ Мухуа коротко поклонился. — У меня еще остались дела, увидимся позже, — и он, дождавшись ответного прощания, быстрыми шагами двинулся прочь.
— Ты ли это, Шэчи⁈ — раздался поодаль смутно знакомый голос. — Не ожидал увидеть тебя здесь!
Юный наследник секты Сяояо обернулся к говорящему, и с удивлением узнал старого знакомого У Юньлуна. Одетый в неизменную черную чиновническую одежду, с объемистой сумой на плече, он двигался в направлении давнего друга, сопровождаемый двумя щегольски одетыми солдатами. Парчовые шапки и одеяния, позолота на рукоятях мечей, и неприлично дорогие кольчужные брони выдавали в них кого-то, приближенного к высоким чиновным особам — не то дворцовую стражу, не то охрану одного из министров.
— Господин У! — широко улыбаясь, воскликнул Инь Шэчи. — Вот так встреча! Что вы здесь делаете? — отвесив положенный поклон, он шагнул ближе, и с удовольствием пожал предплечье друга.
— Служба, — коротко ответил тот, отвечая на рукопожатие.
— Служба? — неподдельно удивился Шэчи. — Каким ветром лоянского сяньвэя занесло по делам службы на самый север Шэньси? Или вас перевели сюда?
— Что-то в этом роде, — добродушно ответил мужчина. — В переписке со старым другом отца, министром при бяньцзинском дворе, я упомянул известное тебе дело даоса-отравителя. Ши-лан[1] Пэй счел нужным поведать о нем, как и об иных моих скромных заслугах, самой вдовствующей императрице, — со значением произнес он. — Вскоре после их разговора, меня перевели в столицу. Должность моя невысока — всего лишь шу-цзи[2] при моем покровителе, министре Пэе, — но возможностей она дает куда как больше, чем пост окружного судьи, — он задумчиво потеребил завязки чиновнической шапки.
— Столичные должности — на порядок важнее окраинных, — согласно покивал Инь Шэчи. — Значит, вы теперь — человек вдовой императрицы?
— Я — человек великой Сун, — строго ответил У Юньлун. — Кто бы ей ни правил, я буду со всем прилежанием выполнять мои скромные обязанности на благо простого народа. Хотя, — он тяжело вздохнул, — в чем-то ты, наверное, прав, Шэчи — как-никак, именно императрице Лю я обязан моим возвышением. Но хватит об этом — я здесь не на праздной прогулке. Где шатер командующего?
— Я могу провести вас и ваших сопровождающих, — предложил юноша. — Здесь недалеко, но придется поплутать — недавно прошел дождь, и доблестное победоносное войско развело грязищу по всему лагерю. Не хотелось бы макать в лужи целого столичного шу-цзи.
— Э нет, — чиновник улыбнулся с неожиданной веселостью. — Это Хань Гочжун обязан встречать меня. Скажу тебе, как другу: в этой сумке, — он погладил вместительную суму у себя на боку, — лежит императорский указ, — Инь Шэчи восхищенно округлил глаза.
— Ну и ну, — покачал головой он. — Никогда не думал, что буду присутствовать при оглашении указа Сына Неба. Ждите здесь, господин У — я приведу генерала Ханя, — он собирался уже двинуться прочь, как чиновник остановил его.
— Погоди, Шэчи, — произнес он. — Просто объясни дорогу моим охранникам. Мы с тобой подождем генерала здесь. Думаю, у нас найдется, о чем побеседовать, пока господа Ли и Чжэн извещают Хань Гочжуна о моем приезде. Да, познакомься с Ли Гохао и Чжэн Цзицзуном, моими доблестными защитниками, — кивнул он в сторону богато одетых воинов. Инь Шэчи церемонно раскланялся со знатной молодежью.
— Жаль, что мы прибыли после того, как все закончилось, — высказался Цзицзун, рослый юноша с квадратной челюстью и уверенным взглядом. — Я бы не отказался омыть мой верный меч в крови пары сотен северных варваров, — Шэчи умиленно улыбнулся пылу этого воина дворцовых коридоров.
— Уверен, у вас еще будет такая возможность, господин Чжэн, — добродушно ответил он. — На наш век варваров хватит. Но вернемся к делу. Шатер командующего — в самой середине лагеря. Видите вон ту грязную тряпку на палке? Это — генеральское знамя, последнее из оставшихся. Идите на него, и выйдете, куда нужно.
— Неужто киданям удалось повергнуть в прах наши знамена? — искренне удивился Ли Гохао, спокойного вида крепкий юноша. — Мне рассказывали, что войска генерала Ханя одержали блестящую победу.
— Э-э-э, так и есть, — замялся Шэчи. — И знамя мы благополучно отбили. Ляоские разбойники дорого заплатили за это оскорбление, — знатные воины понимающе покивали, и двинулись на поиски генеральского шатра.
— На самом деле, в грязи его искупали уже после победы, — понизив голос, поведал Инь Шэчи чиновнику. — Никто не знает, как, но это точно случилось во время празднования. Я слышал с полдесятка разных историй, от напившегося в стельку знаменосца, до некоего умелого стрелка, спьяну решившего попрактиковаться на древке штандарта нашего командира, — У Юньлун тихо засмеялся.