Он увидел пузырек на столе.
— А! Давилия-Душилия! Она получила сразу две жертвы, богатые жертвы.
Долго не мог он выйти из этой комнаты. Смертная тишина ее гипнотизировала Жана Донне. Он думал о многом, он сомневался во всем, даже в себе.
«Итак, я убил двух лучших людей… Гынгуании, — он улыбнулся какой-то мертвой улыбкой, — а спас человеческое стадо. Прав я или не прав? Не знаю».
— Да еще эти! — он чуть не рассмеялся нехорошим смехом, — по-своему, тоже выдающиеся люди: симпатяга Драуши и бравый У-Дарь! Если бы такая ситуация повторилась, как бы я поступил? — неожиданно спросил он себя вслух. И не мог ответить.
Тяжело качнулся со стула, наклонился над Лейсо, поцеловал его в лоб и тихонько вышел из комнаты.
Лейсо похоронили отдельно под большим деревом, единственным зеленым из всех деревьев, окружавших его хижину. Три ящика и два тела осторожно были спущены в одну яму. Жан Донне увел племя в обетованную землю.
Через несколько дней явилась делегация. Вместо свободного государства белые нашли опустевшие жалкие шалаши, а в красивом доме, окруженном оградой и пышным тенистым парком, — перепуганную рыдающую жену премьера и перепуганных слуг. Женщина ничего путного не могла рассказать им. Она твердила:
— Как я рада, что вы приехали: увезите меня в Англию к отцу.
— Где же Гынгуания? Где правительство? — спрашивали они ее в крайнем изумлении.
— Не знаю. Все пропали в одну ночь. Я крепко спала, слуги тоже. А утром мы нашли убитым моего мужа, Фини-Фета. А кругом была пустота.
Делегация взяла с собой жену Фини-Фета. Труп своего мужа она увезла в Европу.
Говорят, что организуется научная экспедиция на поиски исчезнувшего без следа гынгуанского народа.
29/VII—8/VIII 57 г.
Рукопись публикуется впервые.
Несколько слов о том, что собой представляет источник.
Общая тетрадь в линейку, коричневая, в твердом коленкоровом переплете.
На 1-й сторонке переплета, вверху, рукой того, кто изымал тетрадь при обыске или следователем, чернилами написано: ЗАПОЛНЕН 81 ЛИСТ.
На форзаце, тоже чернилами: ЛМИвТУ-2152/6.
На первой странице рукой автора вписано название (без кавычек): ОСВОБОЖДЕНИЕ ГЫНГУАНИИ.
В нижнем углу страницы, справа, стоит фиолетовый штамп: «ХНИИСЭ. ВЕЩЕСТВЕННОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО».
Это — о внешнем виде. А теперь о более существенном.
По всему видно, что повесть создавалась стремительно, буквально на одном дыхании. Обратите внимание на проставленные в конце текста даты: 29 июля 1957 года рукопись начата, 8 августа окончена. И нет никаких оснований думать, что автору довелось хотя бы перечитать написанное. Отсюда — естественные огрехи, описки, сокращения в словах, зачеркивания.
Вот некоторые из них.
На первой странице тетради, в первом абзаце, автор, сообщая о численности населении вымышленной страны, пишет сначала, как будто, 4759 человек; затем четверку решительно переделывает на единичку, и тут чернила смазывают цифру и без сомнений читается только 759. Однако где-то к середине этой фантастической повести автор упоминает, что гынгуанцев было «около 7000». И это повторяется дважды — словами и цифрой. Чтобы не путать читателей, редактор позволил себе «принять эту численность населения за основу» и привести к одному значению с первого до последнего упоминания.
Такая же «подвижная» ситуация с именами вымышленных персонажей. Некоторые из них писались автором на разных страницах по-разному. Пришлось унифицировать, опираясь на самые первые варианты, — когда А. Б. их только что придумала, а затем учесть, какое написание преобладает в тексте.
Всем, кто пытался разгадать почерк, особенно сложно было сказать определенно, какое же имя придумала Баркова министру иностранных дел Гынгуании: Дольи? Долне? Или…? Подсказали два момента внимательного прочтения повести, содержащие намек, (см. с. 300 наст. изд.). Стоило после этого обратиться к словарю французского языка, чтобы, заручившись его поддержкой, по-новому всмотреться в причудливый торопливый почерк, изучить особенности написания и способы соединения автором гласных и согласных и получить заветное имя министра: — Донне.
Все фамилии в прозаических вещах Барковой — говорящие. Это надо иметь в виду. Еще не весь «сундук рукописей» исчерпан. Будущим исследователям творчества человека, не получившего при жизни возможности лично подписывать свои произведения в печать, хочется пожелать предельно внимательно и бережно вчитываться в автографы, чтобы в полной мере помочь реализоваться заложенным в них творческим замыслам. Старые рукописи, чудом уцелевшие в «грозовые», как сказала бы Анна Александровна, времена, пережили чрезвычайные исторические ситуации и достались в наследство новому поколению словно застигнутыми врасплох: автор не имел возможности вернуться к черновым наброскам, улучшить, отредактировать, развернуть повествование. Автор не сдавал свои произведения в издательство. Можно сказать Его Величество Случай впустил нас в сокровенные закрома творческой личности. И это, безусловно, требует особой деликатности.