Дуську действительно можно было назвать дамочкой. На такое сравнение наталкивала старомодная шляпка с вуалью, которую она сняла, едва я появился. На дворе стояло бабье лето, солнце грело, как в августе, но Дуська была в плаще, под которым бугрился живот.
«Наркоманам всегда холодно», – подумал я, но тут же заметил, что Дуська не похожа была на себя прежнюю.
Под глазами чисто, щечки розовые, губы не обвисли, сочно блестели под жирным слоем помады. Но тревога в глазах присутствовала, и в движениях рук ощущалась нервозность.
– Ты кого-то боишься? – спросил я, с наигранной насмешкой глядя на нее.
Не было у меня желания защищать Дуську от напастей, но интерес к ней разгорался, как сырая спичка, с шипением и дымом.
Дуська проигрывала своей младшей сестре в свежести, в красоте, к тому же была на сносях. Но Клава почему-то и близко не возбуждала мои фантазии так, как она.
– Да вроде не особо, – ответила она, глянула на дом, стоявший за моей спиной, и пожала плечами.
– Моего отца?
– Да как бы тебе сказать? – Дуська взглядом показала на беседку, увитую виноградом и прилипшую к соседнему дому.
Дядя Витя, его хозяин, любил отдыхать в ней за трехлитровой банкой пива. Там можно скрыться от посторонних глаз, спокойно посидеть в тени.
Я кивнул, соглашаясь. Еще бы я отказался от уединения с женщиной, от которой твердел не только мой характер.
– Да, я отца твоего боюсь, – сказала она, усаживаясь на лавку. – Да и братьев.
– Они тебя ищут? – спросил я и сел впритирку с Дуськой.
Тепло ее бедра хлынуло в меня, воспламенило кровь, и без того уже горячую.
Она не отодвинулась, напротив, прижалась ко мне плечом и сказала:
– А вот об этом я хотела бы тебя спросить.
– Если честно, я не в курсе. Мне до их дел интереса нет.
– Я сразу поняла, что ты не такой, как они, – проговорила Дуська и еще крепче прижалась ко мне боком.
– Ты сбежала не от нас, а от Жарика.
– Ну да.
– И сейчас бегаешь от него. – Я щелкнул пальцами по ее шляпе.
– Нет, с ним я расплатилась.
– Чем?
Я представил, как Дуська опускается передо мной на колени, и меня бросило в озноб.
– Молчанием. Он же тебя тогда… А я никому ничего не сказала. Ты же не осуждаешь меня за это?
– А пришла чего?
– Ты же меня тогда, считай, спас. Жарик меня убить мог.
– Не стоит благодарностей, – сказал я, нижним умом думая об обратном.
– И еще ты к жизни меня вернул, заставил задуматься. – Дуська провела рукой по своему животу. – Нет, правда. Я с тех пор ни разу!… – Она шлепнула себя пальцами по внешнему сгибу правой руки.
– Рад за тебя.
– Сама не верила, что смогу. Домой вернулась, рожать вот собралась.
– Если девочка будет, как назовешь? Можно Авдотьей или Анфисой. Предкам твоим понравится.
– Девочка будет. Катей назову. Незачем над ребенком издеваться.
– Как там Клава поживает? – спросил я.
– Ты знаешь? – встрепенулась Дуська. – Она вроде бы тебе не говорила.
– Догадался. Носы у вас одинаковые, а вот глаза разные.
Глаза у Клавы действительно не такие, как у сестры. Не та в них глубина, и яркость обычная, земная, в то время как у Дуськи она потусторонняя. Нечистая сила в них, тихая, но завораживающая. И рот у Клавы небольшой, аккуратный, а у Дуськи длинный. Но этот ее явный минус почему-то казался мне плюсом.
– Ты оставил бы Клавку в покое, – сказала она и положила руку мне на коленку.
– Не понял.
– Не морочь девчонке голову.
– Она сама напросилась.
– Парень ты красивый, сломаешь ей жизнь, – не унималась Дуська. – Мне тоже такой вот кавалер, как ты, ее изуродовал. Думала, нормальный, а он меня на иглу подсадил.
– Зря ты такое про меня говоришь.
– Ну, с тобой-то, может, и все в норме, а вот если братья твои насядут на девку, то не слезут с нее. Я сказала ей, чтобы она больше к вам не приходила, но коли вдруг что, ты не давай ее в обиду, ладно?
– Да и не собираюсь, – сказал я, глядя на руку, которая все еще покоилась у меня на коленке.
Красивая у Дуськи рука, кожа нежная, с матовым оттенком, узорные венки сквозь нее розовеют. Пальцы длинные, изящные, ногти ухоженные. Может, и на локтевых сгибах уже нет синяков от уколов. Если, конечно, она действительно завязала.
– И не надо.
Она повела рукой вверх по моей коленке, но тут же спохватилась, пугливо отдернула ее и стала подниматься, глядя куда-то в сторону от меня.