Прошла неделя, а новых сообщений о людоеде не было. Фейзи и Херафу рекомендовали пигмеям держаться ближе к деревне, на охоту уходили лишь мужчины, каждый из которых был вооружен до зубов. Негры, выполняя свои повседневные обязанности, носили с собой копья, держа их все время под рукой. Это напоминало жизнь в штатах Кентукки и Огайо в те дни, когда каждый поселенец пахал свою землю, рубил лес и строил хижину с кремневым ружьем и порохом наготове.
Пат распорядился соорудить ловушки. Были вырыты ямы на тропинках, ведущих ко всем деревням пигмеев нашего района. Снова жизнь на Эпулу стала тревожной: каждый думал лишь о том, как бы обезопасить себя от нападения леопарда-людоеда. Туристы приезжали, как и прежде, не подозревая об опасности, которая скрывалась в лесу, подступавшем к самой дороге. Мы кормили их, развлекали, а иногда даже показывали танцы во дворе лагеря. Но мы отказывались удовлетворить их просьбу об участии в охоте вместе с пигмеями.
Пат не желал беспокоить гостей, но он не хотел также, чтобы лагерь Патнем приобрел репутацию места, куда леопарды спокойно приходят охотиться на людей. Он учредил ночной патруль из слуг, которые по очереди стояли на часах. Сразу же, как только темнело, вокруг лагеря группой начинали ходить трое-четверо мужчин с копьями и зажженными факелами. Всю ночь горели два или три костра, огонь в которых поддерживали часовые во время дежурства. В джунглях пронзительно кричали шимпанзе. Где-то за пределами освещенного кострами пространства бродили генетты. В многоголосый ночной хор вливались голоса других животных, но никто не слышал характерного фырканья леопарда. Мы уже собирались отменить ночное патрулирование и восстановить в лагере нормальную жизнь, когда из Мам-басы на воскресный отдых к нам приехал торговец-грек Розис и его друг. Они прибыли, когда уже начинало темнеть. Сначала мы услышали ружейные выстрелы где-то на дороге, которая вела к шоссе. Несколько минут спустя во двор гостиницы въехали на машине побледневшие Розис и его компаньон. Все бросились к ним.
— Почему стреляли? — спросил Пат.
— Мы увидели леопарда, — ответил Розис.
— Вы уверены, что это был он?
Всякий, взглянув на двух друзей, счел бы этот вопрос излишним.
— Провалиться нам на месте, если это не так, — поклялся Розис. — Мы приближались к мосту, когда увидели пятнистого бродягу, притаившегося в середине моста. Глаза его горели желтым огнем. В свете фар я успел заметить, что это было взрослое животное. Я вскинул ружье и выстрелил. Думаю, что попал в него. Прежде чем он спрыгнул с моста в воду, я успел выстрелить по нему еще несколько раз. Я дал газ и тронулся дальше, чувствуя себя уже несколько спокойнее.
Пат сказал что-то Агеронге, а затем все мы отправились немного выпить. Почти тотчас же я услышала звуки барабанов — это Агеронга сообщал всей округе о появлении на Эпулу леопарда-людоеда. И повсюду — в Дар-эс-Саламе, в деревне Банадигби, возле реки и главного шоссе — узнали, что в нашем районе находится «пятнистый ужас».
Вечером мы играли в шахматы, но вскоре компаньон Розиса захотел отдохнуть и ушел. Я отправилась в свою комнату почитать детективный роман. Перелистывая страницы книги, я раздумывала над тем, как банально ее содержание по сравнению с опасностями, таящимися в джунглях.
Воскресенье прошло очень спокойно. Подготовкой к поимке леопарда занималась группа негров, которые, взяв с собой трех коз, двух свиней и несколько кур, отправились в лес, чтобы осмотреть и привести в порядок западни, построенные свыше двух недель назад. В лагерь они вернулись задолго до темноты, довольные, что выбрались из джунглей.
На следующее утро после завтрака все мы услышали крики и вслед за этим в лагерь вбежала толпа пигмеев. Первое, что мы смогли разобрать, было слово «чуй» — «леопард». Затем выяснилось, что леопард — «совсем, совсем мертвый». Некоторые пигмеи отправились назад в свою деревню. Пат не мог присоединиться к ним, но я, увидев, что Розис побежал к своей машине, бросилась за ним и попросила взять меня. По дороге к деревне Банадигби нас так встряхивало, что мы поминутно вскрикивали, а наши зубы щелкали, как трещотки,
— По этой дороге мы доедем быстрее, — вот все, что смог вымолвить возбужденный торговец-грек.
Сделав разворот возле деревни, Розис нажал на тормоза, чтобы не врезаться в толпу пигмеев, которые высыпали из леса, неся на длинном шесте привязанного за лапы леопарда. Это было огромное животное, с более темной шерстью, чем у его собратьев. Теперь леопард производил жалкое впечатление. Из его когда-то великолепной пятнистой шкуры нельзя было сшить и пары рукавиц — так она была исколота стрелами и копьями. Пигмеи опьянели от радости. Все они — а их было по меньшей мере шестьдесят — хвастались своей удалью. Если верить их рассказам, то надо было признать, что животное убито каждым из них собственноручно. Я знала пигмеев лучше, чем большинство других людей, и понимала, что они не лгут. Находясь в состоянии сильного возбуждения, каждый из них невольно приписывал себе победу над леопардом. Многие пигмеи уже после смерти животного пустили в него свои стрелы или вонзили копья, но любой из них считал, что именно он сыграл решающую роль в ликвидации напряженной обстановки.