- Ни парашюта рядом, ни обломков самолёта, так? – профессор посмотрел на обоих.
И Губа и Люда отрицательно мотнули головой.
- Ни следов крушения в радиусе километра, ни пропаханной фюзеляжем колеи или следов шасси.
- Кусков парусины и обрывков строп тоже нет, - добавил Семён.
Все уже быстрым шагом направлялись в сторону загадочных кругов, и весь этот разговор происходил на ходу.
– Тогда каким образом он здесь оказался? И почему без документов?
Увы. Ответов пока не было.
Возле кругов ничего не изменилось. Вот и следы. Теперь было отчётливо видно, что их четыре пары – в первый раз двое путешественников особо их не различили.
- Видишь, дочка, почему Семён спрашивал вас за следы и крики? Одни отпечатки ваши, другие проводников. Сашиных нет. И раз вы, пробегая здесь, их не заметили, то они появились после вас, иными словами, после того, как вы с Николаем углубились в лес. И один из отпечатков, последний, обрывается посередине, будто, как Семён заметил, лазером срезанный. Впрочем, к чему гадать. Ты, дочка оставайся здесь, - у профессора уже вырывался пар изо рта, - а мы тем временем войдём внутрь этих кругов и попытаемся спасти братьев.
Семён сложил ладони рупором и прокричал в сторону центра окружностей. Прислушались. Никакого ответа. Прокричал снова. Тишина.
- У нас осталась ещё одна ракета, - вспомнила Люда.
Через пару секунд вверх с шипением и хлопком унеслась оранжевая точка, где достигнув конца границы прозрачной сферы, рассыпалась на сотни маленьких искринок. Дальше оставаться без действия было невозможно. Холод пробирал всё тело, руки начинало пощипывать: Семён наклонился, подобрал камень и швырнул внутрь первой окружности. Пролетев несколько метров, он упал внутри первого круга, моментально покрывшийся едва заметным инеем.
- Потрясающе! – воскликнул профессор. – Температура-то, вовсе и не шуточная! Градусов двадцать сразу будет.
Следующий камень, запущенный уже более сильно, долетел до второго круга, пересёк его и упал, превратившись в ледышку. Люда от удивления вскрикнула. Все недоуменно переглянулись.
Всё ясно, - сделал заключение Василий Михайлович. – Хотя ни черта тут не ясно. Чем дальше вглубь кругов, тем холоднее температура. Такого физического явления, я в природе не встречал нигде на планете. Очередная аномалия Баргузинской зоны отчуждения. Если в первом круге температура где-то минус пятнадцать, во втором минус двадцать, в третьем минус, предположим, тридцать, то в четвёртом ещё холоднее, пока в центре, в самом маленьком круге не будет градусов шестьдесят, а то и того ниже.
- И там где-то в одном из кругов наши буряты, - дрожа от холода, добавила девушка. - И мы даже не знаем, каково общее количество этих кругов.
Профессор уже принял решение.
Где-то далеко, внутри кругов послышался еле различимый то ли всхлип, то ли стон. Потом через несколько секунд тихий призывный крик. Сомнений быть не могло: кричал человек.
- Скидывай куртку! - велел он Николаю. – Я иду им навстречу. Они пробыли во внутренних кругах не менее часа. Я пошёл, - он сделал первый шаг внутрь концентрированных окружностей, но тут Губа невольно вскрикнул, показывая за спину профессора. Тот обернулся, готовясь к новым неприятностям.
В туманной дымке, клубившейся над инеем, где-то в тридцати метрах от них, начали обозначаться какие-то смутные движения, словно пляшущие тени в молочной пелене тумана. Слитые очертания фигур двигались медленно, то припадая к земле, то вновь вырастая, становясь больше из-за оптического преломления лучей.
Василий Михайлович перепрыгнул первую окружность и кинулся внутрь. В глазах сразу зарябило, выступили слёзы, в нос и рот ударили потоки морозного воздуха. На одном дыхании промчавшись сквозь первый внешний круг, он тут же перемахнул во второй. Пальцы рук сразу онемели, куртка Губы съёжилась и превратилась замёрзший кокон. Полминуты – и вот уже третий круг. Теперь отчётливее стали видны силуэты: один лежащий и другой, наклонившийся над ним. Спотыкаясь и ловя открытым ртом ледяной воздух – даже через тряпицу вдыхать стало мучительно больно – профессор перескочил в четвёртый внутренний круг. В пятом уже были проводники, теперь профессор видел их отчётливо: брат пытался тянуть по земле своего брата.
Если вступлю в пятый круг – рукам конец, мелькнула невесёлая мысль, - все покроются волдырями и уши отпадут. Там не меньше шестидесяти градусов, если учесть, что здесь в четвёртом уже за сорок.
Мысль мелькнула и тут же улетучилась в глубине непослушного тела. Не до сантиментов сейчас. Он уже было занёс ногу над границей пятого круга, как почувствовал рывок; кто-то с силой отбросил его назад.