— Ты пришла! Тебя уже ждут! Мы опаздываем! — кричит он, оглушая всю непомерную и степенную тишину в этом пустом месте.
— Это ты, та самая рука, зовущая меня вдали? Ты, тот голос, который приманил меня сюда? — вопрошаю я, пытаясь начать проявлять эмоции не только внутри, но и снаружи. Это приходит со временем, которого тут нет. Оно стоит на платформе несуществующего в реальности кругового потока, который витает здесь повсюду.
— Тот голос слышат все — не только ты одна. Поэтому следуй за мной, если хочешь получить то, за чем ты вернулась сюда, — объясняет он мне без энтузиазма и восторга, что сильно удивляет меня. Удивление. Новая эмоция, новое проявление.
— Вернулась? Я была здесь уже однажды? Но такое бы я точно запомнила? Зачем ты лжешь мне? — практикую я удивление на себе и на этих мистических субстанциях, которые неотрывно глядят на нас, паря в гравитации воздуха.
— Ты перерождалась тут не одну тысячу раз, как и все мы. Но теперь время твоего перерождения, твой бесконечный лимит истек, и тебе пора обрести то, для чего тебя сюда призвали раньше положенного срока. Идем же за мной. Идем. Все ответы на вопросы ты получишь позже.
И дух повел меня сквозь умирающую и мысленно стонущую толпу, которая провожала нас своими бессодержательными и скучающими, утомленными взглядами рабов собственного создания и собственной сути. И выйдя из толпы, я начала дышать. Дыхание — еще один величайший дар, данный нам от творца мира и созидания. Воздух здесь был также пуст и скуден, как и ветер. Грубый, жесткий и сухой. Но дыхание свое я буду помнить во все года.
Прогулка между смысловых иллюзий
Я шла за ним, как Данте шел когда-то за Вергилием. Но призрак не размыкал своего рта, а только вел меня вперед и только вперед. А в мыслях у меня вертелась фраза на иностранном и чужом мне языке: «Führe mich
und verstehe mich, bitte[1]». Что означало это, я не знаю. Я помню это, но откуда — без понятия малейшего. Поначалу взгляд мой видел лишь сплошную и кромешную темноту и черноту, но чем дальше я следовала за духом, тем больше я начинала различать силуэтов, красок, цветов, предметов. Они, как и тот поток, кружили рядом со мной и моим попутчиком. Как какой-то космический мусор кружит вокруг планет и их спутников: медленно, неспеша, не дотрагиваясь до меня и впереди плавно скользящего по воздуху привидения. Еще спустя пройденные часы моему взору стали подвластны живописные, но темные и дикие пейзажи окровавленных горизонтов с закатным и восходящим солнцем. В этом мире было два солнца: одно из них вечно садилось, а второе вечно вставало в багровом устрашающе высоком небе. Горы чернели жуткими и опасно острыми макушками, так и норовя убить своей громадой близ проходящего. Трава была высокой и абсолютно черной, словно уголь или вороное крыло. По этим длинным травинкам и растениям стекали капельки свежей крови, словно утренняя или вечерняя роса. Я старалась не касаться пятками и пальцами ног этого ужасного природного зрелища, потому что не хотела запачкать свой белый саван. Деревья были огромными, массивными и ветвистыми настолько, что некоторые из них царапали своими ветками своды огненных небес. Листья на них росли малиново-красные или угольно-черные, иногда вперемешку, а сами стволы были белоснежные, будто бы их только-только окунули с головой в белую краску. Потом нам начали встречаться разные животные и цветы, растения, между которыми они шныряли. При виде меня и моего мертвого попутчика все эти странные и мелкие зверьки прятались в кустах, состоящих из ярко-красных или кислотно-оранжевых листочков, по которым так же, как и по блестящей атласной траве, скатывались капельки крови. Они сливались с красными листьями и были похожи скорей на болезненные выпуклости и опухоли. Где-то начали появляться глиняные или деревянные домики с соломенными крышами, которые сильно контрастировали с общим ландшафтом. У некоторых сооружений были загоны, в которых теснились очень страшные, но на вид спокойные твари. У некоторых были остро заточенные и большие клыки в пасти на всю морду, кто-то был лысый, как больная побритая собака, кто-то был мохнатый, как настоящий волк-оборотень. У многих было по несколько пар разноцветных глаза, сияющих общим фоном. Кое-где возвышались рога: ветвистые, закрученные, прямые, спиралевидные — самые разные и непонятные. Воздух начал становиться свежее, чище, просторнее. Послышались отчетливые голоса, звуки, потрескивания, шорохи, мычание, гогот. Потом появилась и простая легкая музыка, затрагивающая мой слабый слух, который еще не мог окончательно сформироваться, — словно раненный солдат в лазарете приходит в себя после ампутации загангрененных конечностей. Далее перед нами стали внезапно возникать черные полупрозрачные тени в виде человеческих силуэтов, которые, не обращая на нас, мимо пролетающих путников, никакого внимания; занимались своими делами. Здания начали становиться более высокими, большими и сложными. Количество теневых силуэтов постепенно увеличивалось, а количество животных и растений — уменьшалось, и вот перед нами уже возник обширный город, раскинувшийся на многие-многие мили вокруг, который встретил нас легким содроганием земли под собой.