— Между нами ничего не происходит.
— Между ними ничего не происходит.
Мы с Рейчел произносим это одновременно, опровергая утверждения Зои. Но теперь, зная, где найти Холли, мне больше не нужно стоять здесь и спорить с двумя женщинами, которые меня не интересуют, так что разворачиваюсь и спускаюсь вниз по лестнице.
— И не смей больше с ней связываться, — кричит мне в спину Рейчел. — Она стоит десятерых таких, как ты. Мне плевать, через какое дерьмо ты прошел в прошлом году. Потому что она живет с этим всю жизнь.
Притормаживаю, услышав ее слова, но не оборачиваюсь. Я поглощаю их, проглатываю и выхожу из здания, не оглядываясь. Единственная причина, по которой я хочу снова увидеть Холли — убедиться, что у нашей ошибки не будет последствий. До нашего единственного секса всего восемь дней назад, я был только с Лорой. Это не оправдывает тот факт, что я не использовал защиту, но благодаря своей неопытности, в сочетании с тем, что, черт возьми, произошло между нами, я не смог проконтролировать свои действия и эмоции, и мне нужно знать, что девушка ничем не болеет и пьет противозачаточные.
Просто не могу позволить себе думать о последствиях, если все наоборот.
Подъезжая к «Авроре», я чувствую головокружение, когда безуспешно пытаюсь не думать о возможных осложнениях. Нужно найти Холли, извиниться за свое поведение на днях, узнать ответы на мои вопросы и дать ей понять в недвусмысленных выражениях, что произошедшее между нами, больше никогда не повторится.
Заезжая на частную парковку Нейта, я замечаю его машину на соседнем месте и откидываю голову назад, ударяясь о спинку сиденья. Не стоит сегодня попадаться Нейту на глаза. Он не должен узнать, что я трахался с кем-то из его персонала. Используя вход в кладовую, тот, что случайно нашел ранее, и который ведет прямо к бару, я пробираюсь через коробки с выпивкой, приправами и закусками, и вхожу через дверь в главный зал «Авроры».
Слышу голос Холли еще до того, как она оказывается в поле моего зрения, и ощущение дежавю проносится по моей коже.
Зачем ты здесь?
Я не могу смотреть тебе в глаза.
Зачем ты здесь?
Увидеть, как по моей щеке катится слеза?
Крадешь весь воздух,
Грубо обнимаешь.
Цепляешься за кожу,
Не глядя мне в лицо.
Ты — клеймо в моей душе.
Ты — клеймо в моей душе.
Хотела бы я быть особенной
И ни от чего не отказываться.
Хотела бы я быть особенной,
Но ты оставил на мне шрамы.
Так почему ты здесь?
Я не могу смотреть тебе в глаза.
Зачем ты здесь?
Ведь ты оставил меня умирать.
Ты — трещина в моем сердце.
Ты — трещина в моем сердце.
Хотела бы я быть особенной.
Хотела бы я быть особенной.
Как ты.
Боже, я не могу дышать.
Ее слова. Ее голос. Само ее присутствие лишает меня способности ясно мыслить.
Никогда прежде, даже в случае с Лорой, никто не рвал мою душу на куски и не швырял мне их в лицо. А Холли поступает так каждый раз. Даже когда девушка не напевает слова, которые, похоже, исходят прямо из моего сердца, она всегда задерживается на задворках моего разума, как бы я ни старался изгнать ее.
Это то, что происходит между нами? Связь, которая не имеет названия. Лишь мелодию.
Не знаю, что это такое и как объяснить это самому себе, но когда Холли открывает глаза на последних словах своей песни, и смотрит прямо на меня, все, что мне хотелось ей сказать, исчезает, как будто никогда и не существовало.
Я вижу ее. Хочу ее. И она мне нужна.
Эта невидимая, но, казалось бы, нерушимая нить, которая тянется между нами, изгибается и затягивается, становясь крепче с каждой секундой.
Не осознаю, что двигаюсь, но уже через несколько секунд стою прямо перед ней. Я протягиваю руку, чтобы обхватить щеку Холли ладонью, прежде чем притянуть ее лицо к моему. Как и прежде, наш поцелуй становится всепоглощающим, но гораздо менее жестоким, чем те, что были у нас несколько дней назад.
Она открывается. Я захватываю ее. Она уступает. Я поклоняюсь ей.
Затем, Холли резко отшатывается, и следующее, что я чувствую — ее ладонь, когда девушка бьет меня по лицу.
— Нет, ты больше не можешь так со мной поступать.