— Ну, это впечатляет, — честно отвечаю ему, полагая, что нет необходимости скрывать мои чувства, когда мужчина видит их на моем лице. Рейч была права. Я не умею скрывать свои чувства.
— Хочешь забрать у меня коробку, прежде чем мы будем вынуждены есть пирожные с пола? — Джош делает движение, и мне приходится броситься к нему, чтобы успеть схватить ее.
— Там что, целый торт? — спрашиваю я, чувствуя тяжесть коробки.
— Ага. Я вспомнил, с какой скоростью ты умяла кусок в прошлый раз, и решил взять достаточно, чтобы утолить твой аппетит.
— Ха, ха, придурок, — бормочу с насмешливым оскорблением. — Отведи меня на пляж, пока я не передумала.
— Да, мэм, — дразнит он, взмахом руки предлагая мне идти впереди.
Когда прохожу мимо него, я вспоминаю, куда направлялась, прежде чем заметить, что Джош стоит у бара весь такой очаровательный со всеми этими вкусностями.
— Мне нужно предупредить Рейчел о том, что ухожу, или она будет волноваться.
— Я уже сказал ей об этом.
— Что? И как она на это отреагировала?
— Хочешь услышать слово в слово, или пойдет краткая версия?
Поднимаю брови, представляя, что сказала бы моя лучшая подруга, и мужчина слегка смеется, прежде чем ответить:
— Ну, она заметила меня на кухне, и я рассказал ей о своих планах. Вкратце ее напыщенная речь звучала примерно так: «если снова решишь поиграть с чувствами моей подруги, то твоя смерть будет медленной и мучительной».
— Рейч ведь не сказала такого? — спрашиваю я в ужасе, понимая, что, вероятно, так она и сделала.
— Еще как, — отвечает Джош насмешливым театральным голосом.
— Ох, прости за это, — бросаю я, беспокоясь, что Рейчел переступила черту с братом нашего босса, хотя просто пыталась защитить меня.
— Не стоит, — произносит он. — Твоя подруга имела право так сказать. Я причинил тебе боль, и она не хочет, чтобы это повторилось.
Кажется, его не раздражает вмешательство Рейчел. Джош, похоже, даже доволен этим, как будто мысль о том, что кто-то присматривает за мной, радует его.
Мы начинаем идти бок о бок к заднему выходу, который ведет прямо на пляж. Он закрыт для клиентов, поскольку охрана должна контролировать, кто входит и выходит из клуба, однако персонал может свободно использовать этот выход, чтобы быстро добраться до воды.
— Я здесь не для того, чтобы снова причинить тебе боль, Холли, — заявляет Джош, когда дверь за нами закрывается. — Надеюсь, ты это знаешь.
Перевожу взгляд с коробки в руке на мужчину рядом со мной и решаю, что так и есть. Он отличается от человека, с которым я познакомилась два месяца назад. Как день и ночь. И мне нужно выяснить, что же изменилось, раз он стал таким.
— Я вижу, что ты ведешь себя по-другому, Джош, — начинаю я. — Но тебе придется назвать мне причину, потому что, насколько могу судить, мы все те же люди, что и пару недель назад. Для меня ничего не изменилось.
Когда ступаю на песок, я слышу, как Джошуа бормочет:
— А для меня изменилось все.
Мы идем к месту, достаточно удаленному от дороги и задней части клуба, подальше от любопытных глаз, и садимся на прохладный песок, освещенный лунным светом, который является свидетелем нашего свидания.
— Вот черт! — громко ругается Джош через несколько мгновений после того, как мы садимся. — К термосу идет только одна чашка, и я забыл взять нож для торта.
Отворачиваюсь от океана, безмятежно сверкающего перед нами, и смотрю на профиль мужчины рядом.
— Все в порядке, — произношу я тихо и робко улыбаюсь. — Я с удовольствием попью с тобой из одной кружки, а торт всегда вкуснее, когда его едят руками.
— Будет грязно, — заявляет Джошуа, прежде чем открыть коробку и положить ее на песок между нами.
Я не забываю о двояком значении его слов. Он не просто ссылается на торт.
— А разве не такова жизнь? Один огромный грязный беспорядок, — риторически спрашиваю я.
Мужчина замирает и поворачивает голову, чтобы взглянуть на меня.
— Жизнь сложна, неприглядна и часто хаотична, но все же она прекрасна.
Он берет мою руку в свою и переплетает наши пальцы.
— А еще она невероятно коротка, и я закончил тем, что жизнь решила пройти мимо меня. Казалось, я словно наблюдаю, как живут другие, пока сам пытался заставить себя двигаться, но мне хочется жить, хочется свыкнуться с этим беспорядком, и, если даже стану немного грязным, по крайней мере, смогу сказать, что жил, а не просто существовал.
— Что для тебя изменилось? — я должна спросить. Для меня ответ на этот вопрос важнее, чем воздух.
— Все, — начинает мужчина, прежде чем отпустить мою руку, чтобы налить кофе в крышку, которая также служит маленькой чашкой.