- А эти...
- Со мной, со мной... - успокоил его Рогов.
Мальчишки робко сели и стали настороженно озираться: резные дубовые панели, плафоны с пастушками и амурами, за окном иностранные машины, на столиках лампы с абажурами...
Гибко двигались проворные официанты, один из них направился к столику, парни затравленно поджались.
- Мои гости. - Рогов показал на сидящих напротив мальчишек.
- Очень приятно, - ответил официант почтительно, но с еле заметной иронией и положил перед ними меню. Потом вышколенно отступил.
Мальчишки заглянули в меню, ошарашенно переглянулись и оторопело взглянули на Рогова.
- Ничего, ничего, рассчитаемся, - улыбнулся он. - Я выберу, хорошо?
Над столами витал разноязыкий гомон, мальчишки таращились во все стороны. Официант быстро и умело расставил все на столе, поклонился "Приятного аппетита" и ушел; мальчишки боялись пошевелиться.
- Вы что? - спросил Рогов. - Ешьте. - Они не двигались, и он повторил: - Ешьте, кому говорят!
Они смущенно улыбнулись и робко взяли вилки. Он сидел напротив и рассматривал их: лица загорелые, но загар медно-красный, как у матросов или рыбаков, видно, много находятся на ветру, руки темные, в ссадинах, кожа грубая, шершавая, как наждак, на пальцах металлическая чернота, никакое мыло не отмоет, устанешь тереть. Он и себя помнил таким, только вместо загара - въевшаяся в кожу рудная пыль.
- А вы на тренировках устаете? - спросил высокий.
- Как когда. Смотря какая игра. А вы на работе устаете?
- Сравнили! То работа, а то хоккей! Мы что - подумаешь! Нас и не видит никто.
- Эх, пожить бы с командой, - вздохнул высокий. - Я бы клюшки за всех носил.
Рогов расплатился, они вышли на улицу.
- Прощаемся, - сказал Рогов. - Счастливо.
- До свидания, - грустно сказал маленький.
- До свидания, - как эхо повторил высокий.
Рогов вошел в телефонную будку, позвонил, но по-прежнему никто не отвечал. Может, с телефоном что? Хоть сейчас беги, взлети через три ступеньки, возникни на пороге: "Это я!"
Но нельзя, риск, можно только в назначенное время. Угораздило тебя влюбиться в замужнюю. Так ведь и ты готов жениться, за тобой дело не станет. А она? Неизвестно. Поэтому приходи вечером, будем одни. Все у тебя на вечер, на ночь, на сезон, на пять сезонов, весь ты на время, а что у тебя навсегда? Навсегда?!!
Он почувствовал мимолетный страх - кольнул, пропал. Рогов медленно побрел по улице, дошел до знакомого дома. Подняться? Нельзя. Вот ведь как просто - третий этаж, взбежал, позвонил. И все дела. Он постоял, повернулся в досаде и быстро пошел к машине. Мальчишки вприпрыжку бежали следом. Он шел, погруженный в свои мысли, не замечая, что они, толкаясь, вьются рядом и заглядывают ему в лицо. Наконец он их заметил:
- А, это вы... Ну хватит, хватит... Довольно. Гуляйте.
Они отстали, он дошел до машины, сел и поехал на вторую тренировку.
Когда он вошел, в раздевалке стоял гомон голосов и дружный хохот.
- Папаша пришел, - пропищал Грунин детским голосом. - Детки, несите отметки!
Все засмеялись, Рогов стал переодеваться.
- Леша, не дозвонился? - спросил Надеин.
- Так, кожет, дать телефончик? - живо подхватил Грунин. Он изобразил руками гитару и пропел жестоким романсом: - Я вам звоню печаль свою... Потом сделал Рогову "козу". - Папаша...
- Слушай, ты!.. - Рогов стянул рубаху на его груди в кулак. В раздевалке все умолкли и застыли.
- Пусти. - С лица Грунина исчезла улыбка. - Пусти, - повторил он с горечью. Рогов отпустил. - Я же вижу, как ты маешься. Я хотел... а ты... Он махнул рукой и отошел.
В молчании Рогов натянул тренировочный костюм и вышел в зал. Два помоста, шведская стенка, низкие гимнастические скамьи, станки со штангами... Здесь проходила атлетическая подготовка, но пока в зале было пусто. Рогов сел на скамейку, вытянул ноги, откинулся к стене и закрыл глаза.
Он не двигался, не имел ни сил, ни желания, и стрясись что-нибудь, пожар или землетрясение, не тронулся бы с места. Не было точки опоры, какой-то твердой определенности, принадлежащей только ему, где было его начало и продолжение, - заповедного места, куда он мог вернуться, что бы с ним ни случилось и где бы он ни был - отовсюду. А человек должен иметь еще где-то часть себя - землю, людей, дела...
Послышался глухой топот ног, стукнула дверь, зал наполнился голосами и смехом. Сначала все разогревались, потом постепенно голоса и смех умолкли, и слышалось лишь натужное дыхание, грохот и звон штанг; по всему залу сгибались и разгибались игроки, цветные рубахи потемнели от пота. Рогов лежа отжимал от груди штангу. Надеин тронул его и показал глазами на окно: к стеклу были прижаты два лица. Стекло от дыхания быстро запотевало, и тогда появлялась ладонь и протирала его. Тренер тоже посмотрел туда и сказал:
- Ты меня удивляешь.
- Он их по хозяйству использует, - засмеялся кто-то.
- Мог бы получше найти, их же ветром сдует, - добавил другой.
- Теперь ты от них не отделаешься, - заметил Надеин.
"Действительно, прилипли", - подумал Рогов, выжимая штангу.
- Зачем они тебе? - спросил тренер. - Эти раззвонят, другие прибегут. Их столько набьется, не протолкнешься.
- Шпана, - сказал Надеин.
- Ты таким не был? - спросил Рогов, уложив штангу в козлы.
- Я? Нет. Я играть хотел, цель имел.
- Какой ты у нас целеустремленный! Ну и что ты теперь за ценность?
- Понимаешь, Алексей, - сказал тренер медленно, - разница между любым из вас и большинством людей в том... - он сделал паузу и посмотрел, все ли слушают, что вы их работу, худо-бедно, сделаете. Подучитесь и сделаете. А они вашу вряд ли... Тут, как говорится, все от Бога: если есть, то есть, а нет, ничем не поможешь.
"Пожалуй, так", - решил про себя Рогов и успокоился.
После второй тренировки все испытывали усталость. На улице их поджидал большой автобус, один за другим они поднимались на подножку и садились - каждый на свое место. Сейчас автобус тронется, шофер погасит в салоне свет и включит приемник, они будут долго ехать по городским улицам, лежа в креслах, как авиапассажиры, сонливо будут смотреть в окна, слушать музыку, слишком уставшие, чтобы разговаривать. Потом они выедут за город, автобус прибавит скорость, и они понесутся по вечернему шоссе мимо далеких и близких огней, пробивая корпусом темноту. Так они ездят день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, а кто выдерживает - год за годом, и вдруг - стоп, сойди, твое место в автобусе занимает другой.
Вместе со всеми Рогов вышел из раздевалки и направился к выходу. На столе дежурного зазвонил телефон.
- Рогов, к телефону!
- Только недолго, - напомнил тренер.
Рогов подошел к столу и взял трубку.
- Слушаю... Ты! - Он задохнулся и подержал трубку на весу, чтобы прийти в себя, потом снова приложил к уху. - Я тебе звонил.
Она произнесла только одно слово, но и этого было достаточно, чтобы он почувствовал нестерпимое желание бежать к ней - без раздумий, сейчас, сию минуту. Она сказала "приезжай", и он уже чувствовал жгучее нетерпение, лихорадку, озноб, до него не сразу дошел смысл сказанного.