Магов всегда недолюбливали. Если Божьих монахов почитали, как хранителей знаний о Боге и его защитников, то колдуны были лишь теми, кому были открыты тайные, невидимые людям потоки силы, из которых они, не скупясь, черпали энергию, чтобы превращать камень в золото, воду в вино, исцелять или наводить порчу. Поэтому, иметь в замке собственного мага, уже много веков было сомнительной и даже опасной привилегией, но барону Горвею было всё равно. Старый маг для него был исключительным кладезем знаний, которыми он без зазрения совести пользовался. И если другие бароны обходили колдунов и ведьм стороной, то Горвей, пользуясь их услугами, частенько оказывался в почёте и у короля, и у прочих вельмож, просто следуя иногда наставлениям Арахта. Старик служил ещё у отца Горвея, так что барон привык к нему с детства, уже в юности перестав бояться странного, уже тогда казавшегося ветхим человека, шагов которого никогда не было слышно, лишь шуршание. Арахт жил в замке, занимался своими опытами, книгами, летописями. Он читал судьбу по звёздам и лечил болезни, хотя многие слуги барона и отказывались от его услуг, уверяя, что скорее умрут, чем подпустят к себе «старого ворона». Барон был по-своему привязан к этому человеку, хоть это было практически невозможно понять, потому что Горвей почти никогда не менялся в лице или голосе. Разве что иногда из сурового его выражение становилось преисполненным гнева.
– Ты звал меня, барон? – этот шуршащий старик был единственным из слуг Горвея, который смел называть его на «ты».
Барон отодвинулся от очага и начал медленно бродить туда-сюда по залу, словно измеряя его длину. Арахт терпеливо следил за ним глазами.
– Что говорят тебе звёзды, колдун? – произнёс Горвей немного взволнованно.
– Что грядут большие перемены, хозяин.
– Это все знают, Арахт! Ведь сегодня Ночь Бури! – досадливо возразил барон.
– Ты прав, об этих переменах известно всем, господин. Но я говорю о том, что перемены ждут тебя.
Горвей вздрогнул от довольного нетерпения.
– Какие же?
– Ты обретёшь такое могущество, о котором даже не мечтал. В своих руках ты будешь держать саму власть, саму силу! И только от тебя зависит, как этой силой воспользоваться, и сможешь ли ты получить то, о чём мечтаешь.
– И тебе это сказали звёзды? – взгляд барона сверкал молнией. Казалось, что он вот-вот не выдержит и затанцует от восторга!
– Сказали звёзды, прорычали звери, шепнули тени, бродящие по замку. Всё вокруг пульсирует от предвкушения, господин.
Сухой, шипящий голос мерно отдавался эхом от высоких стен. Горвей был в восторге. Старый маг пока подтверждал все его витающие в воздухе надежды и мечты! Осталось дождаться, пока принесут сюда ребёнка…
– Скоро тюремщик вернётся, хозяин, не стоит так метаться, – проговорил тихо Арахт. Барон удивлённо на него взглянул.
– Недаром ты славишься своей силой, колдун! Тебе открыты все тайны.
– Не обязательно быть колдуном, чтобы заметить, как быстро помчался в подземелье охранник, – возразил старик с лукавой улыбкой.
Барон отвёл взгляд. Старик всегда находил что сказать, и так, чтобы все вокруг призадумались – с пренебрежением это сказано или с учтивой покорностью.
– Если это окажется тот ребёнок… – задумчиво произнёс Горвей. И Арахт подхватил его слова:
– Тогда всё переменится. Ты всё изменишь, хозяин.
Барон улыбался.
Несколько минут спустя за дверью послышались торопливые шаги и шёпот. Горвей нетерпеливо вскочил с кресла и метнулся было к двери, когда Арахт приостановил его жестом.
– Не торопись, хозяин.
Барон хоть и был сильно взбудоражен, всё же покорился старику, который редко оказывался неправ. Через приоткрывшуюся дверь осторожно просочился слуга.
– Снова пришёл тюремщик, господин. И принёс… Ребёнка.
– Впусти, – быстро проговорил Горвей, вперившись взглядом в тёмный провал за дверью, откуда доносились странные, причмокивающие звуки. Неуклюже в зал проковылял тюремщик. Выглядел он ещё более напуганным, сконфуженным, а, увидев ненавистного всеми мага, совсем встал и начал оторопело оглядываться. В руках он держал подёргивающийся, попискивающий свёрток.
– Подойди ближе, – прошелестел Арахт, и безобразный, испуганный человек покорно поплёлся вперёд, озираясь, как загнанный зверь. Барон не смел сдвинуться с места. Всё его существо, его взгляд, слух и мысли устремились к этому грязному, живому свёртку в руках тюремщика. От волнения, барон даже пошатнулся, и схватился за спинку кресла, чтобы не упасть. Маг бросил на него укоризненный взгляд. Не пристало господину показывать свою слабость при слугах.