Детлев фон Шенк, сидевший в большой каюте корабля за пиром, устроенным в честь его на борту «Гамбургского орла», терзался весь вечер непонятным беспокойством. Беспокойная совесть ли тревожила его, или вино повеяло на него мрачное настроение, но он чувствовал себя очень нехорошо на корабле, захваченным городом благодаря его мошенничеству.
Какой-то непонятный страх мучил его, страх пред угрожающей ему опасностью, которую он сам не мог бы назвать, но которая непременно придет.
— Что с вами, благородный Детлев фон Шенк? — спросил сидевший около него бургомистр. — Вы бледны и рассеяны. Осмотритесь, здесь все веселые лица, а вы должны были быть веселее всех, ибо только благодаря вашему решительному поступку мы владеем теперь этим прекрасным кораблем и его сокровищами.
— Благодарю вас, почтенный бургомистр, — бормотал Детлев и вытирал платком крупные капли пота на лбу, — мне действительно немного нездоровится.
— Вы, может быть, хотите выйти на несколько минут на палубу, подышать свежим воздухом? Я отпускаю вас и надеюсь, что это освежит вас.
— Благодарю вас, сударь. Я через минуту вернусь на свое место.
Детлев осторожно поднялся, чтобы не обратить на себя внимание гостей, и вышел на палубу. Там только что появился новый гость, и сенатор хотел его приветствовать. Но раздавшийся громовой голос известил его, что его ужасный враг, которого он уже счел убитым, свободен и явился на палубу корабля, чтобы отомстить за все преступные деяния, совершенные по отношению к нему.
Страх и ужас сковал его движения, и он несколько мгновений стоял пораженный с дрожащими коленями, не умея двинуться. Когда Клаус, совершенно не заметивший его, повернулся в его сторону, он бросился бежать, как будто бы сам чорт гнался за ним, и прыгнул, несмотря на свои шелковые одежды и золотой цепи сенатора, в грязно-желтую воду Эльбы.
На палубе началось замешательство, сначала никто не знал причину суматохи, но скоро распространилось ужасное известие, что Штертебекер явился на палубу и хочет убить всех, находящихся на корабле.
Замешательство еще более усилилось благодаря царившей на палубе темноте. Штертебекр сначала выбил фонарь из рук приблизившегося солдата, затем разбил все фонари на палубе.
Он появлялся то здесь, то там, везде провозглашая громовым голосом:
— Штертебекер здесь! Берегите свою шкуру.
Невыразимый ужас охватил всех. Все бегали ища место, куда спрятаться, некоторые прямо бросались за борт, обезумев от мысли встретиться лицом к лицу с ужасным мстителем.
Несколько старых полицейских, поседевшие в боях, соединились вместе в внушительную силу и направились искать по кораблю. Несколько сторожей принесли факелы, при свете которых начали осматривать все уголки, но Штертебекера уже нигде не было.
Юнкер действительно исчез, но только для тех, которые искали его, а не для тех, которых он искал. Это были моряки его дяди, превосходное знакомство с расположением корабля пригодилось ему теперь.
Скоро он приблизился к входу в помещение рыбаков, бросая за борт всех встретившихся ему на пути. Ударом кулака он свалил на землю пораженного часового и отворил дверь.
Неописуемая радость началась у храбрых моряков, когда они увидели своего любимого юнкера. Штертебекер еле удержал их от желания сейчас же отомстить за его арест.
Как бушующий водопад рассеялись храбрые моряки по всем помещениям корабля, очищая все на своем пути.
Имя Штертебекера уже было достаточно, чтобы повергнуть в ужас многочисленных служителей сената. Большинство прыгало прямо в воду и весь корабль скоро очутился в руках людей капитана Железного.
Клаус приказал своим моряком занять все входы и выходы каюты, в которой сенаторы пировали, а сам он распахнул дверь ногой и вошел в комнату.
Бургомистр и сенаторы поднялись с своих мест, обеспокоенные непонятным шумом на палубе. Какого же было их изумление и ужас, когда они увидели вошедшего.
Штертебекер стоял пред ними как Бог мести. Неугасимая ненависть и невыразимое презрение виднелось в его гневно сверкающих глазах.
Бальтазар Гольмстеде хотел что-то сказать, но язык ему не повиновался, кусок фазана, которого он собирался проглотить, застрял в его горле.
— Не двигайтесь с своих мест, сенаторы и советники Гамбурга, вы мои пленники! — загремел Штертебекер, и ужас охватил этих господ в черных фраках с золотыми цепями. Колени их дрожали, зубы стучали во рту.