- Ты не можешь меня бросить! – говорила ему Элиза. – Ты мой друг, так нельзя! Не оставляй меня!
- Друг? – он замешкался. – Прости, дорогая, но любовь к родине не меньше стоит для меня, чем любовь к тебе. К тому же, если я скроюсь от мобилизации, то меня вызовут под трибунал. За изме…
- Ты любишь не меня, а Бонапарта! – Прервала она его. – Ты безумен, Монро!
Её глаза наполнились слезами. Монро обнял её.
- Брось. Не говори так. Небольшое расставание всегда укрепляет дружбу.
- Дружбу? – крикнула она, и отпрянула от объятий. – Дружбу?
- Ты не хочешь большего, Элиза! Я люблю тебя всем своим сердцем, но ты не хочешь любить меня, не хочешь ничего, совсем ничего, кроме дружбы, и это весьма странная дружба, Элиза, моя милая Элиза.
- Я… я не о том… Монро! Что ты со мной делаешь?
- Я не могу противостоять себе. Во мне бушуют мои древние инстинкты, против которых я бессилен. Это любовь и война. Я всегда готов любить, но у меня такая жажда и…
- К убийствам! – громко прервала она его.
- Не совсем. Ты не понимаешь моей мужской теории, моё кельтское начало!
- Вы псих, сумасшедший мальчишка, Монро де Соран. Парнишка с аристократической семьи, вино, вместо крови, и рубины, вместо глаз. Вот вы, собираетесь на войну, одеваетесь в пышные одежды, идёте умирать ради медалей! Да бросьте это.
- Я бы и смог бы, может быть, бросить, но вы играете мною! Уже не первый месяц, больше года! Вы не любите меня. Я же отдан вам всем сердцем. Почему вы меня не цените? Не цените наши чувства.
- Я… я ценю, но… прочь. Прочь. Воздуха, воздуха, мне тяжело. Монро де Соран, - сказала она странно холодным голосом, - если вы хотите, то уходите прочь.
- Не обижайтесь, - он обнял её, - дождитесь меня. Я скоро вернусь. Цел и здоров. Вам будет время подумать о чувствах. Дождитесь меня. Обещайте мне, и не обижайтесь, прошу вас.
- Я обещаю. Я обещаю, Монро де Соран, милый друг, что я вас дождусь. Я вас люблю, и всегда буду вас любить. Я не обижаюсь. Если вы идетё – уходите, раз провидение вас ведёт этой дорогой. Но знайте, что я вас жду, и всю жизнь буду вас ждать. Если вы не… не вернётесь, то я не выдержу, и тогда я вас найду в новой жизни и удавлю своими руками.
Они стояли в обнимку, и с глаз обоих текли слёзы. Это было расставание двух любовников, которые, быть может, уже никогда не увидят друг друга, и кому как не им это знать? Лишь звёзды и ветер шепчут нам правильный путь, но выбор всегда за нами. Будь что будет, смело вперёд!
Глава 6
Дух объявил, что он меня возьмет
В то место, где когда-то был мой дом,
В чудесный край на берегу морском,
Где высится сверкающий оплот. -
К нему крутая лестница ведет
С перилами из мрамора. Кругом
Тьма куполов и башен. Но пером
Живописать все это - кто рискнет?
Поверив искусителя речам,
Я вслед за ним поплыл через закат
Рекой огня вдоль золотых палат
Богов, душимых страхом по ночам.
Потом - сплошная ночь и моря плач.
<Ты жил здесь, - молвил дух, - когда был зряч!>
Говард Лавкрафт
Резким манёвром, совершенно непредсказуемым для врагов, Наполеон стал отступать и оставлять крепости, важные точки, перевалы и леса. Они отступали быстро; русские и австрийцы гнались по следам Наполеона, но всё никак не могли настичь его. Они знали, что его армия хорошо потрёпана, и сейчас им нужно подкрепление. Коалиция это прекрасно знала, и добивать армию Корсиканца нужно было именно сейчас, одним кулаком, одним ударом.
Но русские очень ошибались. У Наполеона была ещё сильная армия, и запасные арьергарды, эшелоны молодых степных французских волков.
Армия под трёхцветным знаменем сделала резкий манёвр, и укрепилась в отличном месте. Они теперь готовились к встрече кайзеров и царя на поле брани. Силы русских и австрийцев превосходили французские, но для Наполеона это не беда. Он занял отличные вершины, места для артиллерии, приготовил и спрятал армию. Тяжёлые пушки и мортиры, лёгкие и шестнадцатифунтовые орудия дожидался своего часа. Порох в их толстых брюхах просил искры, а винтовки ждали громкого возгласа: «Огонь».
Наполеон сидел на лошади, в своей шляпе, всматриваясь в подзорную трубу. Он долго и без движений сидел на коне, а затем, на его лице разразилась едва заметная улыбка. Идут, - сказал он, обращаясь словно сам к себе, но и ко всем одновременно, - готовьтесь.
Солдаты стояли возбуждённые они уже соскучились по отдаче мушкетов в плечё, и запаху свежей, горячей, приправленной эйфорией и адреналином крови. Они соскучились за этим, хотя прошло меньше дня со времени последнего боя.