- Пойдёмте-ка домой ко мне. Я вас сейчас не оставлю, боюсь оставлять вас одного. Идемте.
Они шли как старые приятели. Анри держал его под плече. Проходя мимо борделя, Монро вспомнил Арно, и продолжил глядеть на вывеску. Нет, - подумал он, - не сегодня. Никогда, - ответил рассудок.
Они вошли в дом. Анри уложил Монро поудобней, и тот попросил, чтобы Анри склонился. Монро шепнул ему на ухо, что он и есть тот самый убийца. Стоило ли это говорить? Мари-Анри уже знал это с самого начала, но он и не думал сказать об этом кому-то ещё. Монро уснул, а Стендаль лёг на полу.
Утром Стендаля не было дома, а Монро решил идти домой. Оставив другу длинное письмо, он направился на улицу.
Воздух пах всеми цветами радуги, если те имеют запах. Походка его была гордой, крепкой, и он сам не понимал почему. Словно он снова стал самим собой. Лицо его не показывало ни единого признака вчерашней попойки. Оно выглядело как никогда хорошо и свежо. Все дамы были бы его, будь у него хоть малейшее желание.
Он дошёл до дома Арно, и увидел жандармов, которые стояли у входа. Сердце его затрепетало, а пистолеты были готовы ко всему.
- Вы Монро де Соран? – спросил один жандарм, с длинными усами и мушкетом.
- Да, это я, - серьёзно ответил он. Его голос не показывал испуга, наоборот, он был даже слишком серьёзный.
- Вам лучше не заходить во внутрь, - ответил ему второй жандарм, с гладковыбритыми щеками.
С плеч Монро спал груз прежнего страха, но на его смену пришёл новый.
- А что случилось? – спросил он.
- Ваш друг застрелился, - хмуро ответил усатый.
В глазах Монро вдруг всё потемнело, а сам он едва не рухнул. Ему не хватало воздуха и сил, чтобы держаться на ногах, но всё-таки он смог устоять. Все звуки, которые были вокруг, проносились сквозь него. Сейчас он слышал только стук сердца внутри себя.
- Арно? Арно застрелился? – спросил он.
- Да, Арно, фамилия которого вам известна, был найден сегодня утром с простреленной головой. Никаких предсмертных записок или ещё чего-то не обнаружено.
- Ничего не обнаружено!.. как он мог?..
Монро ворвался в дом, и увидел на полу лужу холодной крови, и труп своего друга, лежащего на деревянном настиле.
- Арно, друг мой, почему? Почему она забрала тебя, а не меня? Как ты мог? – по щекам Монро побежали слёзы. – Как ты мог? Я любил тебя больше чем кого либо! Больше, чем любил тебя кто-либо! Как!? Как ты посмел? Ах, ты обрёк меня на вечное сожжение.
Монро взял его холодные руки, посмотрел в глаза, которые потеряли свой блеск, и закрыл их. Он прижал его к себе, и зарыдал. Жизнь отобрала у Монро всё, что могло быть для него ценным. Он просто страдал. Он не был жильцом. Он не верил, что последует и белая полоса, он хотел умереть. Это было его единственным желанием. Умереть. Столь же красиво, как сделал это Арно. Но… столь же красиво вряд ли получится. В этом Арно его превзошёл. Он рыдал, продолжая держать холодный труп в объятиях.
****
«Я пишу тебе эти строки, Арно. Не знаю зачем. Просто должен написать, зная, что не дождусь ответа, но всё-таки послушай. Старый календарь заменили другим, но мне всё так же приятно вспоминать восемнадцатое брюмера, свой день рождение второго брюмера, и все события революции, которые мы с тобой вместе прошли.
Я не буду ставить дат, зачем они тебе? Ты и сам прекрасно видишь, что и как. Какой сегодня день, час, минута и всё такое. К чему тогда писать дату? Не стану этого делать.
Знаешь, одиночество для меня отличное лекарство! Оно как-то лечит, что бы там не говорили, но оно лечит. И в одиночестве чувствуешь себя птицей, которая летает с ветки на ветку собственного познания. Удивительно! Удивительно, что я всегда это знал, и никогда не применял так сильно, как сейчас.
Знаешь, мой друг, когда я любил её – моя жизнь была раем. Самым настоящим раем с плодами, которые мне можно было вкушать всегда. Я любил её всем своим сердцем, всем, чем вообще можно любить, она была частью меня, даже большей частью, нежели я сам, но она ушла. Любит ли она меня? Я не знаю, Арно. Любила ли? Я не могу ответить. Прости, но я не могу тебе ответить точно. Она была источником радости, вода била с неё ключом, я любил эту воду! Она была моей музой, моей птицей, Арно! Теперь она ушла. Я страдаю.
С последней записи прошла неделя. Я решил уйти в книги, погрузиться в них с головой. Странно, но раньше это спасало, теперь это только калечит меня. Я не могу сосредоточиться, и причину я знаю. В жизни я бы её тебе не назвал, пожалуй, но теперь могу: главная причина моей невнимательности, моей меланхолии и хандры – моя любовь. Я не знаю где она, но её предательство терзает меня, друг мой. Книги для меня сейчас не выход. Ох, Арно, поверь, я искренне страдаю!