Готовилась Итальянская кампания, в которой он хотел поучаствовать. Души романтиков всегда стремятся к оружию, когда фронт любви за ними закрывается. Собственно, она догадывалась, что он может пойти на фронт, а потому и написала ему, дабы он не стал делать необдуманные поступки. Но она сделала это слишком поздно. Слишком долго он пресыщался её презрением и гордостью, долго он страдал от своей любви к ней. Он ударил грозным оружием, не из тех, которые системы Грибоваля, но хуже. Он не ответил ей на письмо, зная, что она почувствует, и отправился на фронт. Жребий брошен. Умрёт он? А не всё ль равно? Она богохульствовала над его чувствами, он сам готов был умереть. Что остановило его? Он сам. Он знал, что способен ещё что-то изменить, и только эта маленькая ниточка удержала буйный дух от страшных поступков. Собственно, от самоубийства его удержал только иронический склад ума и тонкая соломинка надежды на оптимизм.
Он написал ей очень короткое послание, и закрыл свою дверь надолго. Монро написал ей следующее:
«Бой с зимой, с её тоской и грустью - величайшее искусство. Но как нам трудно. Даже сейчас, читая вам свою предсмертную речь, я ищу вашей защиты, милый друг. Да разве можно так? Достойно ли это деяний мужов забытых? О нет, это слабость. Моя самая большая слабость. Я не жалею себя, я давно отбросил любовь к себе, но чёрт, как дурно. Я словно горю, а меня всё тушат. Только огонь вкусил кровь моих ног, как тотчас льют на него воду, и я удушаюсь от дыма. С вином мне подсыпают яд и золу. Я мёртв. Уже да. Я живу в короткие и любимые мною моменты. Как я жалок ныне. Как бард, опустивший лютню в огонь, и взявший впервые в гладенькие ручки грубый меч. Я как та бабочка, которая утром рождается, а вечером умирает. Свой день я прожил, дело идёт к вечеру. О, друг мой, ты понимаешь меня. Ты знаешь о чём я. Мне пора.»
Не знал Монро, что сейчас чувствует его молодая барышня, но это не сравнится с тем, что чувствовал он раньше. Они любили друг друга, и калечили себя вновь и вновь этим. Для них это была интересная, пускай и большая игра с большими ставками. А человек по своей природе очень азартный игрок.
Глава 4
Но ты ведь солнца этого красы
Еще не клал ни разу на весы.
Взгляни кругом на тех, что попригожей,
И вряд ли будешь петь одно и то же.
Быть может, твой единственный алмаз
Простым стеклом окажется на глаз.
Уильям Шекспир
Время летело, много воды утекло, но он никогда не забывал холодного взгляда морской дьяволицы Элизы. Этот взгляд, пускай он был и мимолётным, навсегда остался в его голове. Он никогда не забывал её, и она никогда не уходила с его головы. Лишь только во время боя, когда оружия выпускают огненный смерч, вот тогда он мог отдаться самому себе. Но она приходила позже, навещая его перед сном, во время сна, утром, днём и вечером. Её божественный образ оставался в его голове.
Итальянская кампания стала интересным опытом для Франции. Она была молниеносна, и невероятно успешная, несмотря на то, что она перенеслась на долгое время из-за того, что войска были просто не обуты. На них не хватало мундиров, обуви, патронов, пороха, оружия… Это была не армия, а сборище полураздетых вчерашних революционеров, среди которых был и Монро де Соран. Бонапарт приложил невероятную волю и знания, чтобы воплотить в жизнь свои планы и полноценно обуть армию.
Войска проходили через заснеженные Альпы, со своим французским темпераментом, выдерживая мороз, снег и ветер. Они спали на перевалах, разбивая палатки на снегу, и лежали едва не на нём.
Эти люди ещё не совсем познакомились с молодым генералом, но очень прониклись уважением к нему. В свои двадцать четыре он стал генералом, провёл несколько боёв, и все удачно. Это была великая буря, родившаяся на острове Корсика, и буря пришла на континент, захватывая город за городом, подчиняя их директории.
Монро был в хорошем настроении. За день они прошли много миль, и вот, стоя лагерем, он ждал свою кроличью густую похлёбку и чай из высокогорных плантаций Индии. В их шатре было тепло и уютно. У каждого было своё место, и в шатре их спало четыре человека. Положив ружьё рядом с собой, Монро лёг, и стал думать о будущем. Он думал о завтрашнем дне, но его мысли постоянно обрывались, и в них врывалась Элиза.
В шатре болтали о всяких пошлостях, курили табак, и часто смеялись. Тишина прерывалась в громких всплесках смеха, но и они порой быстро утихали. Вино усмирило соседей, и они, подобно Монро, легли спать.