Присутствие представителя ВМС объяснилось, когда ведущая перешла к проблеме «частного спонсорства в исследовательской работе, заставляющего уважаемых ученых любой ценой стремиться к яркому успеху».
– Ваша организация финансируется главным образом за счет пожертвований компаний и отдельных лиц, причем доля частных спонсоров постоянно растет, – наставила ведущая свои имиджевые очки (ранее ни в «Робинзоне», ни в «Гладиаторах» Сорен ее в очках не видел) на главу Фонда Балтийского наследия. – Непрофессионалы, дающие деньги, зачастую не могут правильно оценить научную ценность той или иной работы. Они лишь пожмут плечами, взяв в руки, к примеру, этот неброский с виду, но основательный и во многом революционный труд, – ведущая, потянувшись, приняла из рук военмора «Сравнительный анализ конструкций голландских и североевропейских каравелл XVI века» и показала его в камеру, – и охотно раскроют кошельки, если им пообещают найти, к примеру, «Юпитер», набитый золотом и скелетами. Не кажется ли вам, что исследователи, которые ищут всеобщего признания, вольно или невольно обедняют науку, делая из нее своего рода шоу для широких масс?
– Если руководствоваться вашей логикой, то все великие открытия совершили шоумены, будь то Белл со своим телефоном или братья Райт с аэропланом, поскольку они когда-то восхитили миллионы людей, – принялся терпеливо объяснять начавший раздражаться Сорен. Он старался не смотреть на ухмыляющегося «кабинетного червяка» Торнквиста, который явно заранее набил пустую голову спортсменки своими соображениями по поводу «настоящих ученых» и «авантюристов, выдающих себя за таковых». – Если взять морскую археологию, то Андерс Франзен, не имея специального образования, сделал для науки больше, найдя «Вазу», чем десятки так называемых профессионалов, которые годами могут анализировать один-единственный шпангоут, принесенный им в кабинет в чистой упаковке с розовой ленточкой.
Торнквиста едва заметно передернуло. Обломок шпангоута в подарочной упаковке он лет десять назад получил в день рождения именно от Сорена Мореля, который тогда покровительствовал молодому кабинетному ученому и пытался пробудить его к «настоящей жизни». С того момента Торнквист и возненавидел «паяца, не имеющего даже высшего образования».
– Что же касается «Юпитера», – продолжал Морель, – он может стать балтийской «Троей». Это был самый большой, самый красивый корабль на Балтике в XVI веке. Возможно, даже самый большой в мире. Только подумать, что это чудо создали в эпоху, когда еще не знали чертежей! Все делалось на глазок, мастер полагался лишь на опыт и интуицию. Модель корабля – это все, что имелось в его распоряжении. «Юпитер» был трехпалубным и при этом обладал прекрасными мореходными качествами, а ведь даже сто лет спустя трехпалубные корабли были редкостью. Вот тот же корабль начала XVII века, «Вазу», перестроили с двухпалубного в трехпалубный, и он перевернулся. Представляете, какую пищу для работы ученым самых разных направлений может дать «Юпитер»? – Сорен, как всегда, когда заговаривал о корабле своей мечты, вдохновлялся, невольно повышал голос, начинал жестикулировать. «Токовал», как шутливо характеризовала его состояние супруга Сара.
– Хорошо, хорошо, сдаюсь и готова тут же раскошелиться, присоединившись к числу ваших спонсоров, – подняла руки ведущая. – Вы умеете убеждать, и «Юпитер» действительно поражает воображение даже непосвященных людей. Прекрасный объект поисков для организации, финансирующейся на частные средства. Хотя, возможно, эти деньги могли бы пригодиться в более скромных, но не менее важных областях исследований. Не кажется ли вам, что одержимость «синей птицей» плюс желание удовлетворить наивных жертвователей может вскружить голову даже такому уважаемому исследователю, каким являетесь вы, лишив его возможности трезво оценивать ситуацию?