— Представьте себе, это совсем не фототрюк, — объяснил Фаберже. — Мы на самом деле превращаем девушку в красавицу, то есть изменяем ее внешность, и это чистая правда.
— Вы действительно уже это сделали, Эмиль, или только задумали?
— Мы сделали это, Чарльз. Опыт завершен. Все зафиксировано на пленке и готово для телевидения и прессы.
— Ну что же, весьма любопытно. И теперь, конечно, вы хотите заинтересовать этим прессу, в придачу к рекламным объявлениям.
— Нет, — твердо возразил Фаберже. — Меньше всего нам нужны какие-либо комментарии прессы. Мы считаем, что лучше сосредоточить всю магию этого… этого чуда в своей рекламе. Одно только останется нашей тайной: каким образом достигнуто это удивительное перевоплощение. Но оно совершенно реально. — Он понизил голос почти до шепота. — Вам я, разумеется, могу сказать, Чарльз. Весь секрет в новом препарате под названием стимулин, который применяется в комплексе с другими составными веществами. Вот что превратило серенькую, непривлекательную девушку в ослепительную красавицу. В каждом тюбике «Красотворца» будет содержаться определенный процент стимулина.
— Чудеса, да и только, — заметил Хеннингер. — Но если вам не нужны редакционные комментарии, чем я могу вам помочь?
Фаберже ткнул пальцем в скатерть.
— В том-то и дело, Чарльз. Один из сотрудников вашего «Наблюдателя» потихоньку разведал об этом деле и раскрыл секрет нашего опыта. К тому же он раскопал кое-какие сомнительные подробности, касающиеся прошлого нескольких первостепенных его участников. Знаете, как оно бывает: почти у каждого из нас за душой есть давние грешки.
— Конечно, конечно, — кивнул Хеннингер, как будто вспомнив свое прошлое.
— Мы, понятно, ничего не имеем против истины, если она уместна. Но если такой задиристый журналист решит написать статью… тут уж держи ухо востро!.. Вы знаете… — Он наклонился к Хеннингеру и шепотом произнес: — Этот господин зашел так далеко, что намекает, будто мы действовали неэтично.
Хеннингер нахмурился, затем отхлебнул немного кофе.
— Кто этот журналист? — спросил он.
— Ваш редактор отдела репортажей, Пол Дарк.
— Дарк… — пробормотал Хеннингер. — Пол Дарк… Ага, знаю. Ловкий парень. Может; немного излишне предприимчивый и настырный, но это неплохо, совсем неплохо, уверяю вас.
— Конечно, — согласился Фаберже. — Я сам всегда первый восхищался боевитостью «Наблюдателя». Однако в данном случае мистер Дарк портит нам всю обедню. При других обстоятельствах для нас не имело бы никакого значения, если бы какой-нибудь дотошный журналист вытащил на свет Божий какую-то закулисную историю — пусть… чем больше шума, тем лучше. Но с «Красотворцем» мы все-таки надеялись сохранить тайну, поскольку она основа всей рекламной кампании. Опубликовать такую историю — почти то же самое, что раскрыть секрет очень остроумного фокуса.
— Значит, это все же фокус? — серьезно спросил Хеннингер.
— Ни в коей мере, — поспешно ответил Фаберже. — Но что-то вроде того, вы понимаете? Насколько мне известно, мистер Дарк собирается напечатать точно такую же, как и в наших изданиях, серию фотографий, иллюстрирующих постепенное превращение невзрачной девушки в красавицу, и подробно объяснить, как все происходило. Честно говоря, мы предпочли бы рассказать всю историю сами так, как считаем нужным. В конце концов, Чарльз, у нас есть свой отдел рекламы и наше дело — продавать «Красотворец», а не распространяться о том, как он влияет на организм. Так или иначе, но я не думаю, чтобы ваших читателей особенно заинтересовал редакционный отчет, который будет точным повторением рекламных объявлений.
— Конечно, вы правы, — задумчиво произнес Хеннингер. — Но вы же знаете, мои редакторы все время охотятся за необычными, сенсационными историями. Такова уж политика «Наблюдателя». Я думаю, Дарк просто не понял сути дела, к тому же он журналист и, очевидно, очень мало знает о ваших рекламных планах.
— Так же подумал и я, — ответил Фаберже, снисходительно улыбаясь. — Разумеется, мы приветствуем всяческую поддержку со стороны прессы, особенно если речь идет о новой продукции. Должен признаться, я чувствую себя немного виноватым, что вообще завел разговор об этом. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы вы подумали, будто я пытаюсь повлиять на редакционную политику одного из ваших журналов…
— Что вы, что вы! — прервал его Хеннингер, великодушно махнув рукой. — Я очень рад, что вы об этом сказали. Подобные недоразумения время от времени случаются, и куда лучше уладить их, пока не причинен вред. Я позабочусь о том, чтобы секрет «Красотворца» был сохранен — по крайней мере, на редакционных полосах «Наблюдателя», если не на его рекламных страницах.
— Вы очень любезны, Чарльз. Фаберже подозвал официанта.
Мне кажется, — весело сказал он, — такой приятный завтрак нужно достойно завершить… Эй, подайте нам «Арманьяк»!
— «Арманьяк»! — эхом отозвался Хеннингер. — Великолепно!
Глава семнадцатая
Принеся папку с материалами о «Черил» в редакцию, Пол Дарк ежедневно посвящал ей час или немного больше: просматривал черновики, редактировал и переписывал отдельные места рукописи — одним словом, тщательно шлифовал, подготавливая к последующей публикации. Окончательный вид репортаж должен был принять в руках Колби и Майерса, в комнате литературных редакторов, однако думать о сдаче рукописи было, пожалуй, еще рановато; в первую очередь, не хватало кое-каких дополнительных сведений. Примерно за неделю до публикации, думал Дарк, он передаст рукопись и фотографии Диксону, секретарю редакции, и тот через технический отдел свяжет его с печатниками и гравировальщиками. Но этот день был еще далеко — где-то через месяц или даже больше.
Бренда Мэйсон была в восхищении.
— В наши дни редко кому посчастливится напасть на такой яркий случай кричащего надувательства публики, — говорила она. — Этот репортаж ощутимо подорвет репутацию фирмы «Черил» и скорее всего уничтожит «Красотворец» в зародыше. Единственно, кого мне искренне жаль, это Мэри Стенз. Боюсь, ее буквально распнут.
— Вряд ли, — возразил Дарк. — Скорее наоборот — весь этот шум только пойдет ей на пользу. Что ни говори, ее красота подлинная, и этого у нее никто не отнимет. Она хочет стать актрисой, и теперь имеет все возможности осуществить свою мечту.
— Одна только красота еще не делает женщину актрисой, — не сдавалась мисс Мэйсон.
— Однако способствует этому. Впрочем, я считаю, что и таланта ей не занимать. В определенном смысле этот удар по «Красотворцу» может открыть перед ней широкие перспективы. Тысячи людей захотят собственными глазами увидеть девушку, которую сделал красавицей эскулап, отсидевший в тюрьме за подпольный аборт. Такая реклама в наше время стоит многого. Завтра Мэри Стенз может стать знаменитостью.
— Будем надеяться, выйдет по-твоему, — пробормотала мисс Мэйсон. — Что касается меня, я думаю, ее ждут тяжелые испытания.
— Меня это не касается, — решительно заявил Дарк. — Единственное, что имеет для меня значение — репортаж.
На следующий день перед самым обеденным перерывом его вызвали в кабинет ответственного редактора. Безил Бомон сидел за столом, рисуя что-то на листке бумаги. Он указал Дарку на кресло.
— Послушайте, Пол, — немного смущенно начал Бомон. — Вы помните, несколько дней назад мы беседовали с вами о репортаже, посвященном новому косметическому средству. «Красотворец», если не ошибаюсь?
— Совершенно верно, — ответил Дарк. — Работа продвигается успешно.
Бомон помолчал, потом глубоко вздохнул.
— Боюсь, вам придется отказаться от него. Этот материал не для нас.
Дарк пристально посмотрел на собеседника, не совсем понимая его.
— Это распоряжение совета директоров, — пояснил Бомон. — Точнее говоря, самого Чарльза Хеннингера. Репортаж запрещено печатать.
— Погодите, Безил, — сердито произнес Дарк. — Ведь это же не какой-то проходной репортаж, а важное разоблачение. Мы должны напечатать его. Вы сами говорили…