Селия открыла дверь и с удовлетворением огляделась. Вчера она и четверо слуг работали здесь весь день. Из дома принесли полки и столы, соорудили импровизированную школьную доску. Селия прикрепила к деревянным рамкам карты и рисунки, комнату украсили маиле и свежими охиа.
Просматривая свои учебные планы, Селия вспомнила, с каким удовольствием преподавала в младших классах дневной школы мисс Тины и как гордилась тем, что девочки обожали ее, а начальница хвалила.
Ей очень хотелось поскорее начать урок. Но где же дети?
Спохватившись, она вышла на улицу, где в деревянной раме был укреплен тяжелый колокол, потянула за веревку, и звук разнесся на многие мили.
Через несколько минут школа, как по волшебству, заполнилась учениками, в основном детьми местных жителей в помятых холщовых штанах или в набедренных повязках «малое». Кроме детей Чанга, наполовину китайцев, здесь были японцы, выходцы из Самоа и два веснушчатых паренька Мак-Рори, мастера с завода.
Все они были босыми, загорелыми и озорными. Один из веснушчатых мальчишек швырнул в другого стебель тростника. Какой-то паренек прыгал с одной скамейки на другую, крича что-то по-гавайски. Вокруг носилась возбужденная Хили, собака Тины.
– Мальчики и девочки! Мальчики и девочки! – Селия напрасно пыталась привлечь их внимание.
Одна из скамеек сломалась от прыжков мальчишек.
– Пожалуйста… успокойтесь!
Смех и крики продолжались, и Селия поняла, что ее ей не унять детей, для которых скамейки – новая игра, и они хотят насладиться ею сполна.
Маленькая черноволосая девочка упала разбила колено, но никто не обращал на нее внимания.
Селия подбежала к плачущей девочке, взяла ее на руки и осмотрела колено. Из-за воплей детей плач маленькой японки был едва слышен.
Этот хаос привел молодую учительницу в ярость. Школа только что открылась, а она уже потеряла контроль над детьми. Так ей никогда не удастся начать занятия. От этой мысли она чуть не разрыдалась. Тогда эти дети вырастут дикими, как звери, и Тина тоже не научится ни читать, ни писать и будет всю жизнь считать на пальцах.
И эта чудесная девочка, которая сидит у нее на руках… Нет, гневно подумала Селия, она не допустит этого.
Сняв с колен маленькую японку, девушка направилась к колоколу. Его удары заглушали детские крики.
Тина первая соскочила со скамейки, виновато глядя на Селию. Ее примеру последовали веснушчатые мальчишки, а через три минуты все дети выстроились возле скамеек. В классе воцарились тишина и спокойствие. Тридцать пять пар круглых испуганных глаз уставились на Селию.
А она строго глядела на них, не позволяя себе даже улыбнуться. Наконец овладев собой, Селия твердым голосом сказала:
– Добрый день, дети. Я ваша новая учительница, мисс Гриффин.
Время шло незаметно. Селия показала детям алфавит и некоторые, в частности Тина, почти научились читать. Веснушчатый парень Кевин Мак-Рори соперничал с Тиной за право быть первым учеником.
Когда зной усилился, Селия бросила взгляд на часы и увидела, что уже почти три. Она снова зазвонила в колокол. Ученики выскочили из школы так же быстро, как утром прибежали туда.
Селия опустилась на стул, совершенно обессиленная. Как трудно было целый день изображать строгость, прятать улыбку, запомнить тридцать пять иностранных имен и столько же раз показать этим неловким ручонкам, как держать грифельную доску и мел. А ведь когда-то она думала, что быть учительницей легко.
– Вижу, ученики пока не разорвали вас в клочья, – произнес насмешливый голос в дверях.
Селия подняла глаза и увидела Бо. Растрепанные волосы придавали ему неопрятный вид.
Селия с досадой принялась собирать книги.
– День прошел очень хорошо, – спокойно сказала она.
– Ну конечно, мисс Жеманница! Я наблюдал этот бедлам сегодня утром. Меня одолевало любопытство, как вы с ним справитесь. – Он загадочно улыбнулся. – Вопли были слышны на много миль вокруг.
Селия покраснела:
– Да, сначала возникли трудности, но я их преодолела. А как вы смеете слоняться вокруг школы, надеясь увидеть меня в глупом положении? Вам что, больше нечего делать?
Бо пожал плечами:
– Я шел в заводскую контору, где иногда занимаюсь бухгалтерскими книгами. Когда мой отец в хорошем настроении, он разрешает мне это делать.
– Но отсюда до конторы добрых полмили! – Их взгляды встретились, и Селия с удовольствием отметила, что Бо первым отвел глаза.
– Мне хотелось посмотреть, повторите ли вы глупости вашей предшественницы.
– Вы говорите о матери Тины?
– О ком же еще? Помните, я рассказывал вам, как Ариадна вопила при виде геккона. Она кричала и на учеников, если они отказывались заниматься, а когда двое мальчишек подрались, Ариадна, заплакав, убежала из школы и уже никогда не возвращалась туда.
– Откуда вы все это знаете?
– Честно говоря, одним из дравшихся мальчишек был я, – с горечью признался Бо.
– А вот я никому не разрешаю драться на уроках, – раздраженно сказала Селия и взяла свои книги. – А теперь, извините, мне пора домой.
– Я провожу вас.
– Не беспокойтесь.
Она быстро поднялась, чувствуя, как его взгляд изучает каждую складку ее голубого платья. «А может быть, и тело под платьем», – с негодованием подумала Селия и вышла из школы.
Бо последовал за ней.
– Оставьте меня в покое! – обернувшись, воскликнула она. – Вы дурно воспитаны!
– Неужели? А вот вы, Селия, весьма темпераментны, и мне хотелось бы нарисовать вас, когда вы гневаетесь. Дайте мне знать, если вам понадобится помощь в школе. Как старый ученик и бывший озорник, я уверен, что смогу дать вам много полезных советов.
Бо опять засмеялся и пошел вперед. Селия остановилась, глядя ему вслед.
Гостиная в Маунтен Вью отличалась особой элегантностью. Стены мягкого тона, прекрасный китайский фарфор на камине, уотерфордский канделябр с хрустальными подвесками, переливающимися всеми цветами радуги, стулья в стиле филадельфийского «чиппендейла», а полированный буфет в стиле «хепенуайт».
Однако обед проходил в крайне неприятной атмосфере, ибо Джон непрерывно выговаривал сыну аа его грубые бухгалтерские ошибки, которые Бо особенно усугубил, потеряв записи за полгода.
– И ты утверждаешь, что готов самостоятельно управлять заводом?
Селия еще не видела Джона в такой ярости.
– Да ты без проводника не найдешь туда дорогу и не сумеешь сесть в кресло!
– Кресло твоего отца? – усмехнулся Бо. – Удивляюсь, что ты все еще держишь его. Подумать только, какая реликвия! Кресло, в котором умер старый Амос Бернсайд! Думаешь, я сохраню кресло, в котором умрешь ты?
Джон вспыхнул от гнева, а Гаттерас как благовоспитанная леди постаралась перевести разговор.
– Я хотела бы прогуляться по острову, – начала она. – Говорят, в долине есть очень интересная скала – Игла Яо.
Джон и Бо злобно смотрели друг на друга, словно не слыша Гаттерас.
– Ты никогда не позволял мне ничего делать на заводе, – упрекнул отца Бо.
– А почему я должен позволять, если ты портишь все, к чему прикасаешься? На прошлой неделе по твоей милости пропали две упаковки сахара! Трое других плантаторов зависят от нашей обработки тростника, а ты все уничтожил! По-твоему, ты знаешь больше, чем Мак-Рори?
Тина не выдержала и, что-то пробормотав, убежала в свою комнату. Селии очень хотелось последовать за ней. Ну почему Джон постоянно ссорится с сыном? Девушке было даже жаль Бо. Неудивительно, что Мауи кажется ему тюрьмой, если с ним обращаются, как с ничтожеством.
Когда эта тягостная трапеза наконец подошла к концу и подали сливовый пирог, Селия вышла на веранду. Она никогда не видела в Бостоне таких восхитительных, приводящих в трепет закатов.