Движимый жаждой мести, вождь Оловалю захватил корабль Меткалфа и вырезал всю команду, кроме одного человека.
– Бах! Бах! Ты убит!
Кавео, Кевин Мак-Рори и другие мальчишки пришли в восторг от рассказа о пушках, которых никто из них не видел. Они бегали по пляжу, воспроизводя в лицах трагическую историю, но, когда Селия закончила свой рассказ, в глазах маленькой Айко стояли слезы.
Тина тоже была потрясена.
– Восемьдесят человек? – спросила она. – Но, Селия, ведь во всем поселке Маунтен Вью живет столько народу!
– Да, моя дорогая. Люди творят много жестокостей, обуреваемые гордыней.
Для маленьких школьников это была слишком жестокая правда, но Селия полагала, что дети должны учиться на ошибках прошлого.
Пока дети играли с прибоем, Селия смотрела на скалистый силуэт гор, разделенных зубчатым проходом, который назывался ущелье Оловалю. «Призраки, – думала девушка, – их полно на этом острове. Те, кто погиб здесь, на Оловалю, жены Бернсайдов, умершие в родах и теперь рядами лежащие в могилах на фамильном кладбище в Маунтен Вью, старый Амос Бернсайд, основатель плантации». Она пыталась представить себе, как было здесь, когда Роман якобы напал на брата.
Вражда между братьями, желания и страсти таились годами, то вспыхивая, то угасая, то разгораясь вновь. А теперь она, помимо воли, стала частью этих судеб.
Селия знала, что не может заставить Джона ждать бесконечно, и наконец сказала ему, когда сообщит о своем решении. Она понимала, что это ослабит напряжение в Маунтен Вью, а Джон перестанет бросать на нее то страстные, то умоляющие, то гневные взгляды.
Селия наметила это на конец месяца, на тот день, когда ей исполнится двадцать три года.
Но то, что она назначила определенный день, не успокоило, а, напротив, взвинтило Джона. Он то и дело писал Селии записки, присылал букеты благоухающих цветов, словно обращаясь к девушке с безмолвной мольбой. Однажды вечером, откинув противомоскитную сетку перед тем, как лечь в постель, Селия нашла на простыне бриллиантовый браслет.
Девушка взяла его в руки. Золотой ободок был усеян десятками крупных бриллиантов, каждый из которых стоил целое состояние. Даже Селия, видевшая в бостонском обществе женщин, унизанных драгоценностями, в изумлении созерцала это великолепное украшение.
Селия быстро положила браслет на место. Ни одна порядочная женщина не примет такой подарок от мужчины, который пока не стал ее мужем, тем более при таких обстоятельствах.
Полчаса спустя она появилась на веранде, держа в руке браслет.
– Джон, я не могу принять это, – тихо сказала она, возвращая ему подарок.
Он вернул его обратно:
– Это принадлежит вам.
– Но…
– Возьмите это, Селия, независимо от того, что произойдет между нами. Мне прислали его из Гонолулу. Мне приятно подарить его вам.
Неужели это та самая посылка, которую привез брату Роман в ночь, когда танцевали «хула»? Селия вернулась в свою комнату и сунула браслет в ящик комода. Она не хотела его принимать и размышляла, как лучше вернуть его Джону.
В то утро, когда Селия должна была сообщить Джону о своем решении, она проснулась поздно. Комнату заливал солнечный свет. Девушка потянулась, протерла глаза, удивляясь, почему они горят и почему вдруг так разболелась голова.
Сначала она вспомнила о том, что сегодня день ее рождения, и лишь потом о самом главном: ей предстоит отказать Джону.
Селия размышляла, как это сделать. «Я не люблю вас…» Нет, это слишком резко, слишком жестоко, хотя и чистая правда.
«Джон, я была к вам несправедлива. Я приехала сюда, выдумав ложный предлог, ибо я хотела быть рядом с Романом, вашим братом, потому что люблю его, а не вас…»
О Боже, что она скажет? Из этой ситуации нельзя выйти, не причинив никому боли. Она зашла слишком далеко. «Роман абсолютно прав», – призналась себе Селия. Ее не интересовали чувства Джона, пока не стало слишком поздно. А теперь она окончательно запуталась.
Селию охватило отчаяние. Что она станет делать, когда покинет Маунтен Вью? Наверное, вернется в Гонолулу вместе с теткой, в ее дом с видом на гавань. А потом? Тетке придется устраивать еще один праздник «луау», снова приглашать кандидатов в мужья?
Неужели заново начнутся поиски жениха? Она заколотила кулаками по постели. Ей нужен Роман! Не еще один жених, подходящий и достойный, а тот, кого она любит и кем восхищается, хотя они постоянно ссорятся и конфликтуют, и даже несмотря на то, что у него есть любовница. Только Романа она любит и будет любить всю жизнь.
Девушка не сразу обратила внимание на стук копыт за окном.
– «Пиликиа»! Большое «пиликиа»! – кричал слуга.
Она напряглась. Гавайское слово «пиликиа» означало неприятности.
Селия вскочила и бросилась к окну.
Слуга – один из рабочих сахарного завода – сидел на хромой старой кобыле. Его глаза расширились от ужаса.
– Несчастье! Несчастье на заводе! – Селия раскрыла окно и высунулась.
– Что случилось? – крикнула она. Рабочий нерешительно взглянул на нее:
– Хозяин Бернсайд… Хозяин Бернсайд! Он ранен… Дробилка… Его ранило на заводе.
Глава 15
Селия схватила первое попавшееся платье, обулась и выскочила из спальни. Однако на пороге остановилась, вернулась в комнату и схватила охапку чистых полотенец, оставленных служанкой на туалетном столике.
Затем выбежала из дома.
– Мисси, вы торопиться… «Уики уики». – Туземец с искаженным от страха лицом посадил ее на лошадь позади себя.
– Кровь, – пробормотал он. – Хозяин Бернсайд весь в крови. Много крови, много!
– Поехали, быстрее! – приказала она. Рабочий пришпорил лошадь, и они помчались.
Селия пригнулась к седлу. «Кровь», – с ужасом подумала она. Что же произошло? Она знала, что несчастные случаи на заводе не редкость. Месяц назад нож для резки тростника отхватил одному рабочему-японцу четыре пальца. Каждый раз, приезжая на плантацию, Роман лечил несколько таких пациентов.
Но Джон…
Они все ехали по аллее, потом по пыльной дороге, которая показалась Селии бесконечной. Когда они наконец добрались до главного здания завода, Селия спешилась и схватила полотенца. «Они пригодятся, чтобы остановить кровь, – подумала она в дикой спешке. – О Боже…»
– «Моо», – простонал туземец. – Это сделала ящерица. Проклятие!
– О чем ты говоришь? – резко спросила Селия. – Живо отправляйся за доктором Бернсайдом в Лахаина. Быстро!
Рабочий смотрел на нее с открытым ртом, потом пустил лошадь галопом, и она понеслась, вздымая красную пыль.
Селия поспешила к большому знанию. У нее сжалось сердце, когда она увидела испуганных рабочих, столпившихся у входа. Машины были остановлены, и в непривычной тишине слышался только разноязыкий шепот рабочих.
– Мисси? Вы поможете ему? Вы остановите кровь?
К ней подбежал Ашидо, один из рабочих-японцев, которого она учила английскому, но Селия прошла мимо него. Неужели он думает, что она обладает магической силой и может предотвратить смерть? Страх сжимал ей горло, ее мутило.
Войдя в помещение завода, Селия сразу почувствовала густой тошнотворный запах патоки. Она миновала несколько помещений, пробежала мимо железных чанов, наполненных сахарным сиропом. Когда-то их с гордостью показывал ей Джон.
– Где он? – крикнула она Мак-Рори, рубашка которого была залита кровью.
– Сюда, – указал тот. – Он угодил рукой в жернова.
– Н-нет…
Гранитные жернова весили по три с половиной тонны каждый. Селия помнила, как об этом упоминал Джон.
Лоб Мак-Рори был покрыт испариной, он едва держался на ногах:
– Рука раздавлена, мышцы разорваны. Он умрет, дорогая, вам лучше позаботиться о священнике, ему нужно последнее причастие.
Селия с трудом преодолевала панику. «Нет! – убеждала она себя. – Это не так, рана, конечно же, не такая серьезная».