Молодой человек упал, обратно в кусты, из которых только что выбрался и это позволило ему остаться незамеченным. Шагах в ста от него, из-за небольшого, поросшего редкой маг-травой холма, вылетел отряд мародеров. С такого расстояния разглядеть их было сложно, зато грохот, который производило это пестрое сборище, был слышен на многие километры окрест. Их было не меньше нескольких сотен, что само по себе поражало, ведь ловчие славились своей обособленностью и больше чем по дюжине редко пускались в поход.
Небеса вспухли ещё двумя зарождающимися вершинами, в то время как первая, подхваченная перламутровым порывом варп-ветра, прорвавшегося сквозь невидимый разрыв в ткани мира, стала приобретать все менее округлые формы, как и положено настоящей скале.
Устрашающего вида гиганты припустили коней в око шторма. Казалось, эти умалишенные вообще не боялись неподконтрольных никому и ничему, вечно изменчивых и смертельно-опасных порождений нематериального мира. Можно было бы восхититься подобной смелостью, если не знать, что она рождена вовсе не храбрыми сердцами, в чудовищно измененных магией грудных клетках, а теми зернами безумия, что были посеянными демонами из-за завесы.
Небесная Гора стала отходить все дальше на юг от места где парень нашел прибежище, как вдруг в пелене, приникших к самой земле облаков, теперь ставших непроглядным туманом, показался огненный червь, ползущий в сторону эпицентра шторма — главного «пика». Вик не поверил своим глазам, из грязно-бурой пелены выходила процессия людей с факелами в руках.
Расстояние до них было огромным и человеческие фигуры смазывались в неясные пятна, дрожащие средь зыбкого марева прижатых к земле кучевых. Даже со своего места Викар сумел разглядеть: новоприбывшие несли на плечах, что-то отдаленно напоминающее каменную чашу.
«Храмовники», — мелькнула тогда шальная догадка. — «Во имя всех миров, настоящие храмовники!»
Небеса полыхнули огнем, набухнув бурлящей энергией аж до самого горизонта. Три, уже сформировавшихся штормовых венца, стали багрово синими. На их поверхности проступили миражи перевернутых деревьев, плато и водопадов, низвергающимися вопреки всем законам, снизу вверх, формируя целые озера на призрачной плоти небесных гор. Огромные массивы желтых от лучей скрытого солнца облаков, превращаясь в опрокинутую земную твердь, парящую в вышине, рождали все новые отроги и вершины, тянувшиеся ниже и ниже, будто стараясь слить в единое целое мир реальный и иллюзорный.
Викар был на самой границе пустошей, где редко случались прорывы, а гости с «обжитых» земель являлись ещё реже. Он оказался настолько захвачен происходящим, что даже не обращал внимания на голос разума, настойчиво требовавший, убираться оттуда как можно скорее. Это был явно не рядовой катаклизм, слишком четкий рельеф и ширина аж до самого горизонта. Тут же, появляется необычайно крупный отряд ловчих, во всеоружии, направляющихся в самый центр зарождающегося безумия, а с другой стороны подходит процессия Храмовников. О последних, вообще было известно только то, что они никогда не покидают пределов своих храмов, если на то не было воли их бога. По крайне мере, так говорилось в Атласе Крига, в разделе, посвящённом Великим Храмам и Пробужденным.
Словно в ответ его мыслям, решив окончательно сделать тот день незабываемым, в вышине, за полупрозрачной пеленой призрачной земли, Викар увидел силуэты огромных крылатых созданий. Яркие росчерки цветастых перьев и всполохи лучей солнца на броневых пластинах, приковывали его взгляд. Каждое из них несло на своей спине тех, о ком он лишь слышал в сказках матери, да видел на барельефах в заброшенных залах подгорного народа. В заоблачных далях, быстро лавируя на волнах высотных ветров, летели удивительные и прекрасные грифоны. На их могучих спинах восседали вооружённые пятиметровыми молниевыми пиками, укутанные в отражённый от их доспехов свет, стройные фигуры. Эльфийские наездники на грифонах — Всадники Шторма. Боги, как же они были прекрасны в совершенстве своего полета.
Как и прежние две процессии, они направились прямиком в центр нарождающегося слияния миров, так про себя окрестил столь могучую Небесную Гору Викар. Та уже первой из своих вершин достигла земли и в момент касания все живое окрест почувствовало, как время меняет свой бег, разбиваясь приливом о невидимый волнорез измененной реальности. Парень видел, что движение его руки, отогнувшей в сторону ветку сноходца, на секунду оставляет за собой призрачную тень — копию её самой, словно стелющийся темный шлейф, мгновением позже растворяющийся в воздухе.