— Гитлер объявил себя другом всего мусульманского мира, — усмехнулся Сталин, обводя взглядом Василевского, Ворошилова, Берию, Микояна. — Странно, что не объявил себя пророком или христианским святым, ариец недоделанный. Скорее всего, с исламом воду мутят не немцы, а наши старые друзья англичане. Они и американцы и постарались толкнуть Гитлера в войну с нами. Интересно, что они будут делать, когда Вермахт сломает зубы о нашу оборону?
Берлин. Рейхсканцелярия. Девятнадцатое мая
Гитлер не спал и не отдыхал вот уже более двух суток. Заострённые черты лица, лихорадочный пронизывающий взгляд, резкие движения. Упёршись немигающим взглядом в начальника генерального штаба, Гитлер слушает и не слышит Гальдера.
— Таким образом, продвижению наших войск в большей степени мешают возведённые противником инженерные препятствия, а не сопротивление его войск. Русские преподнесли нам неприятный сюрприз в виде практически возведённой в приграничной зоне полосы отчуждения. Все эти одноразовые засады, подрывы мостов и дорожного полотна свидетельствуют в пользу заранее продуманного плана ведения оборонительной войны. В этом случае следует признать ошибочность изначальных расчетов в плане начала войны с Советским Союзом. Мы вынуждены уже сейчас перекраивать наш изначальный план боевых действий.
— Гальдер, вы сами поняли, что только что сказали? — Гитлер почти шипит от злости. — По сути, вы признаёте, что план «Барбаросса» ошибочен. Русские обдурили нас, немцев, тайно отведя свои войска от границы, с белостокского и львовского выступов. Наши удары направлены в пустоту, мы сражаемся с ветряными мельницами. Все эти русские уловки с макетами боевой техники, ложными аэродромами, пустыми военными городками говорят о том, что нашего нападения ждали. И готовились к нему намного раньше, чем мы начали планировать войну с Россией. Мы недооценили русских и теперь будем вынуждены умыться кровью, продираясь дальше на восток.
— Мой фюрер, но это невозможно утверждать по первым двум дням военной кампании, — искренне недоумевает Гальдер. — Согласен, продвижение танковых клиньев отстаёт от графика, но это ещё не повод для паники.
— Гальдер, вы хотя бы иногда головой думаете? — Гитлера прямо затрясло от возмущения. — Вы читали вот эти донесения, вот эти, эти? Что вы из них поняли? А в них чёрным по белому сказано: русские эвакуируют с поля боя всю подбитую технику. И свою, и нашу! Это вам ни о чём не говорит? А мне — говорит!
— Мой фюрер, но в большинстве случаев поле боя остаётся за нашими войсками. Мы также эвакуируем всю разбитую технику — и свою, и противника. Свою — ремонтируем, вражескую — отправляем в переплавку. Таков порядок.
— Вот именно, Гальдер! Это свидетельствует не только об установленном в войсках порядке, но и о продуманном механизме эвакуации при любом развитии обстановки. Мы не обнаружили ни одного забитого русской техникой парка, ни одного настоящего склада боеприпасов! Я не удивлюсь, если завтра на фронте появятся абсолютно неизвестные нам русские танки и самолёты. Вот, Гудериан уже прислал какие-то размытые фотоснимки. — Гитлер схватил несколько фотографий и затряс ими перед носом Гальдера.
— Лично меня беспокоит совсем другое, — вступил в разговор Геринг. — Русская авиация, в большинстве своём, действует над линией фронта и в наших ближних тылах. Нанося удары по промышленным и военным объектам в Белоруссии и на Украине, Люфтваффе вынуждены летать над территорией противника. В результате этого русские теряют самолёты, но их пилоты, выбрасываясь с парашютом, быстро возвращаются в строй. Мы же безвозвратно теряем над территорией врага прекрасно обученные экипажи бомбардировочной авиации. Я уже не говорю о потерях над этими чёртовыми Фарерскими островами и над Критом.
Это был намёк в сторону флота. Гитлер скривился, словно жевал лимон.
— А где наш доблестный флотоводец спрятался? — фюрер поискал глазами Редера. — Вот вы где, Редер. Судя по всему, вы вступили в соревнование с флотом дуче: кто позорней проиграет русским сражение? Пока впереди итальянцы. Надеюсь, вы придумали, как выставить русских с их фарерской базы? И когда будут наказаны виновные в гибели линкора и тяжёлого крейсера?
— Мой фюрер, контр-адмирал Гюнтер Лютьенс взял на себя всю ответственность за поражение. Сразу после боя Лютьенс покончил с собой, застрелившись из пистолета, — траурным голосом сообщил Редер. — Вильгельм Маршалл отстранён от командования, и в отношении него ведётся следствие. Линкор «Гнейзенау» находится на пути в любезно предоставленную англичанами для ремонта базу Скапа-Флоу. После срочно необходимого ремонта корабль совершит переход в Киль, где встанет в док. Противник также понёс значительные потери.