- Ты избегала всего этого.
- Я боялась.
- Темноты? Или ее созданий? Для них не преграда закрытая дверь или свет лампы. Если они захотят увидеть тебя, то увидят, а если захотят тебя получить, то они тебя получат. Твои обереги отпугнут мелких демонов, но от более могущественных существ тебя не спасут ни свет, ни общество других людей. Так стоит ли лишать себя половины чудес этого мира?
- Нет, - выдохнула Нарилка, сознавая, что это истинная правда.
Незнакомец мягко сжал руку девушки, напоминая, что надо идти. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что он имеет в виду, но и тогда этот жест показался ей каким-то странным, слишком человеческим для этой необыкновенной ночи. Ничего не говоря, Нарилка позволила незнакомцу отвести себя домой, и он беззвучно зашагал рядом. Чего еще ей было ожидать? Вокруг них плясали тени, принимавшие в лунном свете самые причудливые формы. Нарилка дрожала от наслаждения, глядя на их удивительный танец. Останется ли с ней это умение видеть, когда незнакомец уйдет, - в память об этой волшебной ночи?
Наконец они подошли к последнему повороту перед домом Нарилки и остановились, молча глядя на дома. На свету музыка постепенно угасала. Фэа не терпит мест, где безраздельно царит скучное здравомыслие.
Пока незнакомец смотрел на маленький домик родителей Нарилки, его тонкие ноздри хищно раздувались - он словно принюхивался к доносившимся оттуда запахам.
- Они боятся, - сообщил он девушке.
- Они ждали, что я вернусь до наступления темноты.
- У них есть причины бояться. - Голос незнакомца был тихим, но девушка уловила прозвучавшую в нем угрозу. - И тебе об этом известно.
Заглянув в серебряные глаза мужчины, Нарилка увидела в них такую силу и такой холод, что с дрожью отшатнулась.
"И все равно риск стоил того, - подумала она. - Увидеть ночь такой, какая она есть на самом деле - пусть только раз..."
Обжигающе холодные пальцы незнакомца вновь коснулись подбородка Нарилки и заставили ее повернуть лицо.
- Я не причиню тебе зла, - пообещал мужчина. На лице незнакомца появилась тень улыбки - словно его позабавила собственная доброжелательность. - Что же касается тебя самой и того, что ты хочешь узнать... Все в твоих руках. Но сейчас, я думаю, тебе лучше пойти домой.
Внезапно Нарилка почувствовала себя настолько неуверенно, что отпрянула. Она с изумлением наблюдала, как окружавшее ее Фэа растворяется в ночи. Мужчина негромко засмеялся. Нарилка ощутила в этом смехе мерцание тьмы и спустя мгновение поняла, что же ей видится в глазах незнакомца. Черное Фэа, полностью лишенное света. Тишина, поглощающая любую музыку. Неземной холод, жаждущий растворить в себе живое тепло.
Она в страхе отшатнулась, чуть не поскользнувшись на мокрой траве газона.
- Нари!
Обернувшись на оклик, Нарилка увидела бегущего навстречу отца - его силуэт отчетливо вырисовывался на фоне освещенных окон дома.
- Нарилка! Мы так волновались!
Девушка хотела броситься навстречу отцу, обнять его, успокоить, поблагодарить за помощь и защиту, но она не смогла вымолвить ни слова. Внезапное появление отца словно разрушило нечто очень личное, и теперь Нарилку переполняла такая боль, словно она потеряла любимого мужчину.
- Великие боги! Нари, с тобой все в порядке?
Отец крепко обнял ее. Нарилка продолжала безмолвствовать. Она отчаянно цеплялась за отца, не понимая, что лицо ее залито слезами, не замечая выбежавшей из дома матери.
- Нари, доченька, с тобой ничего не случилось? Мы так за тебя беспокоились, уже не знали, что и думать...
- Все хорошо, - ответила Нарилка и кое-как ухитрилась отстраниться от отца. - Хорошо. Это я виновата. Не сердитесь...
Девушка обернулась, чтобы еще раз взглянуть на своего провожатого, но ничуть не удивилась, не увидев его на прежнем месте. Более того, на мокрой траве были видны только ее следы. Но и это не удивило Нарилку.
- Все хорошо, - пробормотала девушка - но как мало правды было в этих простых словах! - и позволила родителям увести себя в дом. Они шли прямо через газон, под ничего не значащей защитой света. Нарилка тосковала об угасающей красоте ночных теней, отступающих все дальше и дальше. Но способность видеть осталась с ней, и теперь, стоило Нарилке пожелать, она могла вновь увидеть чудо ночи. То, что подарил ей незнакомец.
"Кем бы ты ни был - я благодарю тебя. И какова бы ни была цена - я ее принимаю".
Успокоившись, девушка вошла в дом.
4
Они добирались до побережья по реке, и быстрое течение вызывало в них чувство, которое люди назвали бы тошнотой. Один из них погиб в море. Вечерний отлив захватил его и унес так стремительно, что товарищи не сумели ему помочь. Горевали о нем недолго - все они знали, что идут на риск, и он подтвердил, что согласен на это, когда доверился предательски холодной воде. Скорбь - о нем или о ком-нибудь другом - вообще не была им свойственна. В их языке даже не было таких слов, как "скорбь" или "печаль". Из чувств они знали лишь голод и, возможно, страх. И еще некую преданность вожаку, собиравшую их вместе и заставлявшую преодолевать преграду за преградой на пути в земли людей - ради чужой цели.
Они нашли пещеры - бесформенные пустоты, выточенные в гранитных утесах ветрами, льдами и временем, и спрятались в них до наступления темноты. Под ними бился о скалы прибой, бурлили потоки; Каска, Домина и Прима оспаривали друг у друга господство над морем, а в небесах царили Солнце и Кора. Они спали мертвым сном, равнодушные к спорам бурлящих волн, прямо на трупах убитых ими прежних обитателей пещер. Их не интересовало мясо этих животных, но пару раз, просыпаясь, они принимались лизать засохшую кровь, словно пробуя ее на вкус. Скудные запасы пищи, которые могли предложить им пещерные жители, были уничтожены еще ночью, сразу после схватки, а мясо их все равно не насытило бы и не дало бы им никакого удовольствия. Но с другой стороны, человекоподобные были и питательны, и вкусны - даже больше, чем ракхи. Они это знали. Они уже пробовали эту пищу. Они долго голодали, и голод стал настолько сильным, что заставил их сражаться не хуже, чем заставила бы храбрость. За те ночи, когда они двигались вдоль побережья, такое случалось не раз.
Через три с половиной дня - восемь заходов луны - они увидели вдали огоньки - это шло небольшое торговое судно. Они зажгли заблаговременно приготовленные факелы и принялись отчаянно взывать о помощи. Внезапная вспышка зеленого света выхватила из мрака силуэт тяжело нагруженного суденышка. Потом полыхнул ответный огонь - оранжевый, теплый и многообещающий, и они увидели своим ночным зрением, как на воду спускается шлюпка, чтоб попытаться преодолеть смертельно опасную полосу прибоя и спасти их.
- Пища! - прошептал один.
- Еще нет, - предостерег другой.
- У нас есть цель, - напомнил им третий.
Они стояли плечом к плечу под холодным северным ветром и подбадривали своих спасителей отчаянными криками - именно так, как это делали бы настоящие люди. Но при этом они не забывали шепотом спорить о том, что ценнее - пища или повиновение.
- Когда мы доберемся до земель, населенных людьми, у нас будет довольно пищи, - изрек самый мудрый из них, и они наслаждались этой мыслью, пока моряки боролись с кипевшим у скал прибоем.
5
Маленькую лавку переполняла беспорядочно развешенная одежда. Дэмьену пришлось отойти в сторону, вдоль вешалки с перепутанными поясами, чтобы целиком рассмотреть себя в зеркале.
Он посмотрел на Сиани, которая с трудом сдерживала улыбку, потом на хозяина лавки, порхающего над грудами тканей, и, наконец, снова в зеркало.
- Надеюсь, ты шутишь?
- Это самый модный фасон.
Мужчина, чье отражение с трудом вместилось в зеркало, был погребен под сложным многослойным одеянием различных оттенков пурпурного цвета. Складчатый край верхней рубашки, натянутой поверх собственной рубашки Дэмьена, трехслойные приподнятые рукава и панталоны с оборками цвета сливы, или винограда, или лаванды - каждая деталь костюма неуловимо оттеняла другую. По мнению Дэмьена, это выглядело как груда лоскутов из мусорной корзины красильщика.
- Это действительно очень модно, - заверил его хозяин лавки. Он одергивал полы рубашки, пытаясь натянуть ее на широкую грудь покупателя, но безуспешно. Торс Дэмьена, и без того украшенный мощными буграми мышц, в последние дни еще раздался от обильной восточной пищи и восхитительного сладкого эля. В конце концов хозяин отказался от этой безнадежной затеи и отступил на шаг, намекнув, что подобный фасон не рассчитан на таких крупных мужчин.