- И ты торчал в пещерах, и пожирал боль посвященного...
- Я не питался посвященным. Я никогда не питался ни одной из ваших жертв. - Фасетчатые глаза вспыхнули злобой. - Возможно, вы ошибаетесь во мне.
Шаги: быстрые, гневные, к окну, обратно.
- Мне нужно вернуть его. Ты понял? И его, и женщину. И на этот раз ошибки быть не должно. Ты слышишь меня, Калеста? Мы разработаем наилучший способ, чтоб добраться до них, а затем...
- В этом нет необходимости, - прервал хозяина демон.
- Почему?
Демон фыркнул:
- Вам нужно только подождать. Они явятся сами.
Шаги замерли. В голосе прозвучало подозрение:
- Ты уверен?
- Они ищут вас.
- Меня? А не того, кто напал на женщину?
- Они теперь знают, что это звенья одной цепи. Они знают, что вы главная сила. Священник настаивает, чтобы встретиться сначала с вами. А посвященный жаждет убить вас - или еще хуже - за все, что вы с ним сделали. - Демон остановился. - Прикажете рассказать еще что-нибудь?
- Не надо, - последовал ответ. - Достаточно.
В глубине горла родилось сдержанное рычание.
- Они идут сюда? Прекрасно. Мы подготовимся. Это приказ, Калеста. Ты понял? Следи за ними. Обезоружь их. Возьми их в плен. Не упусти ни шанса. Ничего не изобретай. Только свяжи их и приведи ко мне. Ко мне. Я сам займусь ими.
Калеста поклонился. Обсидиановое лицо слегка исказилось - слабый намек на улыбку, складка на зеркальной поверхности.
- Как скажете, - ответил демон.
43
Немного не дойдя до поверхности, они остановились и сложили наземь, прямо в грязь, всю свою ношу. Как только стало ясно, что больше они никуда не двинутся, Хессет, хрипло всхлипнув, опустилась на пол и спрятала голову в коленях. Сиани помогла Дэмьену уложить на пол тело Тарранта. Оно было холодное, совсем мертвое, и они оба боялись того, о чем не осмеливались говорить. Они боялись, что дух Охотника и вправду покинул тело.
"И что тогда? - думал Дэмьен. - Что, если все без толку?"
Они вдвоем осторожно раскутали бесформенный сверток. К шерстяной ткани пристали кусочки сгоревшего мяса и засохшей крови, которые отрывались от тела Охотника, когда с него снимали покрывало; из свежих ранок закапала кровь, все тело покрылось ею и выскальзывало из липких рук. К тому времени, как они освободили тело от обмоток, все руки Дэмьена были в крови, и к ним пристали, точно приклеились, черные угольки.
Но тут Сиани окликнула его:
- Смотри.
Она указала на обнаженную руку Охотника, на глубокую борозду, прожженную полосой раскаленного добела металла. Почерневшая кожа разошлась, обнажив мышцы и нервы, облепленные окровавленным пеплом. Но кости уже не было видно. У Дэмьена перехватило дыхание. Он склонился пониже над рукой, чтобы удостовериться.
- Боже...
- Он исцеляется, - прошептала Сиани.
Дэмьен взглянул на тело - других признаков жизни пока не наблюдалось, зато во множестве присутствовали признаки смерти. В его душу медленно закрадывалось восхищение. И ужас.
- Он должен был постоянно заживлять свои раны, чтоб выжить. Он притягивал Фэа, здешнее слабое Фэа, и восстанавливал сожженное огнем... Бог мой! - Он посмотрел на лицо Тарранта - на то, что от него осталось, и липкие руки его сами собой сжались в кулаки. - Это продолжалось бы до скончания веков. Он никогда не смог бы погасить огонь Творением, он никогда не смог бы освободиться. Все, что он мог...
Священник осторожно задействовал Познание; самая эта попытка причиняла боль.
- Он в ловушке, - выдохнул Дэмьен. - Он все еще безнадежно состязается с огнем. Он даже не знает, что его уже спасли.
- Ты можешь пробиться к нему Творением?
Священник покачал головой:
- Он впитает меня, как пищу. Даже не поймет, кто я и что я.
- Так что же делать? - В голосе Сиани появились истерические нотки, и его чуть самого не затрясло. Усилием воли он сдержал себя. Не хватало еще потерять разум и поддаться слепым эмоциям.
И Дэмьен закатал свой рукав, открывая рану на руке. Наскоро наложенная повязка уже пропиталась кровью, и, когда он стал разматывать ее, кровь закапала на землю. Голова его кружилась, боль горячо пульсировала в руке, но он уже настолько привык к этому, что почти не замечал ее. Сцепив зубы, он наконец отодрал повязку и прижал руку к себе, чтоб кровь не текла зря. А свободной рукой скомкал мокрую ткань и поднес ее к губам Тарранта. К тому, что осталось от его губ. И сдавил.
Кровь. Красная, горячая, густая. Она брызнула на губы посвященного, слегка увлажнив их. Священник сдавил сильнее, и тонкая струйка просочилась меж разжатых зубов.
- Пей, - велел Дэмьен. Хриплый шепот его был полон не то ненависти, не то тревоги. - Пей, дьявол тебя возьми!
- Дэмьен, он же не...
- Да! По крайней мере был им. Он сам говорил, что таким способом его можно накормить, если понадобится. Я бы сказал, что ему уже понадобилось.
Он прижал скомканную ткань к ране, и та впитала свежую кровь, как губка.
- Пей, - шептал он, выжимая драгоценную жидкость в рот Тарранта. - Или, видит Бог, я оттащу тебя обратно и сам швырну в огонь...
Краем глаза он заметил мимолетное движение. Во рту мелькнул влажный блеск - кончик языка? Он выжал еще каплю и увидел, что губы слабо шевельнулись. Кожа на горле слегка задрожала, затвердевшая корка треснула и разошлась. Под ней показалась новая кожа, бледная, влажная.
Дэмьен отшвырнул повязку, которую прижимал к ране, собирая кровь, и приложил руку ко рту Охотника. Острые зубы впились в мясо - слепой, отчаянный отклик на присутствие пищи. Дэмьен, стиснув зубы, терпел боль, а пещера плыла и кружилась перед глазами. "Спокойно. Он не знает, где он. Он не знает, кто ты".
И вот наконец, содрогнувшись в последний раз, зубы разомкнулись. Дэмьен отвалился, зажав рану, и взглянул на лицо посвященного. Черная корка расслаивалась и сползала, открывая новые ткани, влажно блестевшие в свете лампы. Как будто змея меняет кожу.
- Давай, - пробормотал он. - Давай возвращайся.
Он задействовал Видение и увидел, как к телу Охотника стягивается темное Фэа, пеленает его паутиной нитей, окутывает тело, защищая его от света. От мира. Отрезая его от источника боли и вместе с тем от всего живого вокруг.
- Таррант!
Он потряс его за плечо, но окровавленная рука соскользнула - и в ладони остался пласт сгоревшей кожи, а под ней показалась новая, живая. Клетка за клеткой, слой за слоем Охотник восстанавливал свое тело.
Хессет тихо зашипела, привлекая внимание, и протянула Дэмьену вощеную кожаную бутылочку. Он недоуменно взял ее и понюхал пробку. И благодарно кивнул. Запах был ему знаком, точно так же благоухало его тело еще долго после битвы на Морготе. Он вылил на ладонь немного ракханского эликсира и стал втирать его в рану и вокруг нее. И поблагодарил еще раз.
Таррант пошевелился. Конечности его беспорядочно затряслись, как будто внутри сгоревшего тела вспыхнула искра жизни и попыталась пробиться на поверхность. Дэмьен потянулся к его плечу, но, вспомнив, что говорил Владыка Леса об Исцелении, сменил руку. Кто знает, как бы подействовала ракханская мазь на того, кто питается смертью. И он коснулся его другой рукой.
- Все прошло. Прошло.
- Огонь... - Хриплый, неразборчивый шепот, но это были слова, их можно было услышать, и священник поспешил закрепить связь между ними.
- Его больше нет. - Дэмьен позволил себе утешительную ложь. - Он погас.
Глаза медленно открылись. Это были новые веки, гладкая, бледная кожа, испачканная кровью и пеплом. Какое-то время Охотник бессмысленно смотрел в потолок, затем вздрогнул и тихо застонал. И закрыл глаза.
- Таррант. Слушай меня. Ты уже не там. Ты в безопасности. Все кончено. Ты с нами. - Дэмьен подождал немного. - Ты понял?
Веки вновь приподнялись, в уголках глаз блеснули кровавые слезы. Минуту-другую серебряные глаза смотрели перед собой, ничего не видя. Потом Охотник повернул голову - медленно, преодолевая боль, - и встретил взгляд Дэмьена. И священник ужаснулся, увидев в его глазах бессмысленную пустоту.