— Понятно. — Форрестеру пришла в голову новая Идея. Конечно, спокойствие — результат действия струи джоймейкера, но… — Не могли бы вы показать мне что-нибудь другое о сирианах? Чтобы я мог рассмотреть получше. Вроде первого контакта?
— Нет. — Мальчик посмотрел на сестру. — Это вина Тант, разумеется. Она плакала, когда убивали сириан. Теперь мы должны немного подрасти, чтобы снова это посмотреть.
Девочка наклонила голову.
— Я тогда огорчилась, — сказала она виновато. — Но, Чарльз, — мы можем показать тебе что-нибудь другое. Хочешь увидеть кокосовый орех на Дуне?
— Что?
— О, пот. Смотри. — Мальчик задумчиво почесал ухо и что-то сказал детскому джоймейкеру. Видеостена снова затуманилась.
— Предположительно это артефакт, похожий на тот, что разыскивали сириане в Мире Цети, — сказал он, оглядываясь и манипулируя с обучающей машиной. — Мы, к сожалению, о нем мало знаем. Он не сирианский. Он не наш. Никто о нем толком ничего не знает, но их много. И сириане тоже о них ничего не знают. Они древние. И этот самый ближний.
Видеостена показала обратную сторону Луны. Они увидели терминатор, который разделял хрустальные пики между кратерами и черноту лунной ночи. Они увидели котловину в кратере, в которой передвигались какие-то фигуры.
— Это запись, — сказал мальчик. — Без эффекта присутствия. Можно смотреть ее сколько хочешь.
Они увидели в кратере купола. Наверное, это были лаборатории или жилища ученых, изучавших «артефакт», расположенный в центре экрана… или тех, кто пытался изучать его раньше.
С первого взгляда предмет напоминал кокосовый орех. Но можно было сравнить его и с чем-нибудь другим.
Больше всего он напоминал волосатое яйцо. Повисшие усики были явно не органическими. Во всяком случае, так показалось Форрестеру. Они напоминали стекло своей яркостью, зеркальностью и рефракцией в солнечном свете, разноцветный фонтан. Размером лежавший на скале объект был с локомотив.
— Он пуст, — сказала девочка. — Так же, как и все остальные.
— Но кто они такие?
Девочка хихикнула.
— Если узнаешь, то расскажи нам. Мы сразу получим двенадцатую фазу.
Но мальчик мягко добавил:
— Ты знаешь теперь о них столько же, сколько и все остальные.
— Но сириане…
— Нет, Чарльз. Сириане появились позже. А этой вещи не менее двух гигалет. — Он погасил экран и радостно сказал: — Чтобы ты еще хотел узнать?
Но сделать ничего не смог. У Форрестера было слишком много вопросов. Сейчас он понял, какими ничтожно малыми были его знания.
Странно, что до этого он не задумывался о том, как много происходит событий за то время, пока человек спит в гелиевой ванне Западного Филиала. Ему нравились журнальные истории: переворачиваешь страницу — и сразу прошло десять лет, и у тебя возникает уверенность, что прошедшие годы не имеют никакой ценности. Ведь если бы это было не так, то автор постарался бы их описать.
Но прошло гораздо больше десяти лет. И эти годы были важны. И нет автора, который бы их описал.
Глава 10
Был всего лишь третий день его работы и шестой после пробуждения, а Форрестеру казалось, что прошло миллион дней.
Но он учился. Да, внушал он себе, хоть как-то, но он справлялся с домашним заданием. И пройдет не так много времени, когда он найдет ответы на множество вопросов и займет подобающее место в Обществе Вольных Каменщиков.
Между тем работать на сирианина было вовсе не неприятно. Социального недовольства вроде того, что высказала Эдна в первый день, больше не было. Он с ней не виделся, так как Эдна была слишком занята. Сирианин разрешил Форрестеру считать его особой мужского пола, хотя и не отрицал возможности других вариантов, не вдаваясь в подробности. Форрестер не мог ответить на множество его вопросов, но сирианин был терпелив и давал ему время на обдумывание. Ориентация вопросов, к удивлению, касалась только прошлого. Он даже не пытался как-то объяснить свою заинтересованность. По всей видимости, он считал, что настоящее время есть результат развития предыдущего. И, узнавая прошлое, сирианин пытался понять настоящее.
Форрестеру казалось, что в качестве пленного на незнакомой планете в окружении врагов лучше было бы интересоваться вооружением и стратегической обороной. Но он не был сирианином и не мог представить, что у того на уме. У него не было способностей, чтобы понять. Поэтому он и отвечал на вопросы о рекламных агентствах Мэдисон-авеню и футбольной лихорадке. Тем не менее он каждый день звонил в банк, проверяя состояние своего счета.