Аудитория напоминала концертный зал. С одной стороны было что-то наподобие сцены с широкой доской во всю стену, а с другой ряды полукруглых столов и сидений поднимались вверх, разрываясь лестницей. Слава и Ждан как обычно заняли места за первым столом. Ждан достал тетрадку и ручку и заметил, что друг был чем-то озадачен.
– Агния, где ты, моя Агния? – пропел Ждан, вытягивая высокие ноты.
– Прекрати! – рассмеялся Слава и стукнул его по плечу.
А она появилась у входа в аудиторию. Её прямые тёмные волосы слегка касались плеч, милое круглое лицо светилось добротой, весёлые, выразительные серые глаза, порой внезапно наполнявшиеся необъяснимой грустью, очаровывали вспыхивающими искорками неподдельного интереса ко всему, происходящему вокруг. Агния не была красавицей, которая лишала дара речи особо впечатлительных парней, но являлась очень интересной и образованной личностью. Как только она заводила с кем-то разговор, к ней тут же чувствовалась необъяснимое притяжение; находиться рядом с этой девушкой было приятно, от неё исходила искренняя душевная теплота и уважение ко всем окружающим. И хотя Агния была дочерью Надзирателя, она была настолько простой и открытой, что никто и не подумал бы о её родстве с таким влиятельным человеком. Одевалась девушка, как и все студентки, в белую блузку с длинным рукавом, тёмную юбку до колена и туфли на низком каблуке.
Агния села за первый стол слева, через проход от Славы и помахала ему и Ждану рукой, прошептав:
– Привет.
– Держи, – Слава протянул шариковую ручку с чёрной пастой.
Агния упрямо продолжала рыться в сумке, пытаясь найти свою ручку, которую вечно забывала дома.
– Ха! Вот и не угадал! – обрадовалась девушка, отыскав нужную вещицу.
– Надо же, этой ночью будет буря! – удивился Ждан.
Агния вытянулась вперёд, чтобы заглянуть за Славу, состроила Ждану рожицу, после чего открыла тетрадь, написав число наступившей ночи: двадцатое, месяц пятый, год две тысячи двадцать второй нашей эпохи.
В аудиторию вошёл преподаватель. О «действительности прошлого» рассказывал Михаил Васильевич. Это был статный мужчина в возрасте, с шикарной седой бородой и густыми седыми волосами. Его уникальный тембр голоса, глубокий и низкий, позволял легко манипулировать вниманием студентов. Говорить он мог не только красиво и грамотно, но и витиевато, подбирая такие словосочетания и обороты, что у него мог поучиться любой профессиональный журналист или писатель. Просто послушать его речь было приятно.
– Мы начинаем большую тему, которая растянется на несколько занятий, – начал говорить Михаил Васильевич, – это восстание крестьян, вспыхнувшее в одна тысяча триста втором году нашей эпохи, охватившее весь юго-восток Большого Континента. И причин тому было огромное множество…
Лекции «действительности прошлого» всегда были долгожданны и проходили незаметно. Студенты любили Михаила Васильевича за его красивую и доходчивую манеру просто доносить сложную информацию до молодых людей.
***
Во время второго приёма пищи Агния со своей недавней подругой Севастьяной присоединились к Славе и его друзьям. Они сидели за одним столом, перекусывали и мило общались.
– Большая часть семестра позади, – сказала Севастьяна своим неприятным, писклявым голосом, – впереди неделя каникул. Кто чем собирается заниматься? – сверкая горящими глазами, полными любопытства, спросила она.
– Я поеду на Малый Континент, – задрал голову Ждан и посмотрел на всех сверху вниз, – отдохну на золотом курорте, позагораю.
– Хватит трепаться! – осадил его Мал.
– Я серьёзно, – продолжила Севастьяна, – если ни у кого нет планов, хочу предложить поход к голубым озёрам. Там есть специальные домики, где можно прятаться днём, отсыпаться, а ночью продолжать путешествие.
Девушка казалась Малу симпатичной, но всякий раз, когда она начинала говорить такие глупые вещи, всё хорошее настроение тут же улетучивалось. Севастьяна вообще-то никогда особо не блистала интеллектом и всегда говорила прежде, чем успевала подумать. Большая часть её знакомых недоумевали, зачем она поступила в университет, ведь у неё не было сколько-нибудь значимой способности к обучению. Но уже второй год она держалась в стенах этого учебного заведения благодаря связям своего отца.
– Подумай, прежде чем что-то сказать, – шепнула ей на ушко Агния.
Севастьяна замялась и покраснела. Возникла небольшая пауза. За такой поход нужно было выложить немало денег. Все понимали, что поступить на бюджет в университет, в котором престижно учиться именно платно, могли только дети бедных семей, а таких семей на Большом Континенте было подавляющее большинство. Это была несбыточная мечта многих родителей, чтобы их сын или дочь оказались настолько умными, что смогли одержать победы в нескольких школьных олимпиадах и доказали, что достойны учиться в университете. Жить на Большом Континенте было очень непросто, люди не жили, а выживали. Стоило выехать из столицы и оказаться где-нибудь совсем недалеко, и тут же можно было увидеть, какая ужасная и несправедливая реальность существовала вокруг. Какой тяжёлый, даже рабский труд за гроши предлагали работодатели, какие высокие цены на продукты питания были в точках продаж, и как с каждым днём жизнь становилась всё труднее и невыносимее. Обо всём этом Слава старался забыть, находясь в студенческом городке. Как только он позволял себе думать о царящей вокруг несправедливости, тут же щемило сердце в груди, и душа начинала болеть от невозможности изменить окружающую действительность. Слава заставлял себя забывать всю ту тяжёлую жизнь, что была у него до университета. Он давил все всплывающие воспоминания на корню. Он боялся вернуться в свой родной городок, увидеть все ужасы его жалкого существования. Он хотел, чтобы время тянулось как можно дольше, чтобы каникулы наступили как можно позже, чтобы ни ехать на свою малую родину…