Бог обнял его и почувствовал, как мужчина дрожит от слез.
— Ты хорошо поработал, — сказал он мужчине. — Ты показал мне свое сердце, и это дает мне надежду. Если все мужчины и женщины Эсталы последуют за мной, как ты, мир будет очищен.
— Мой господин, ничто не порадует меня больше, — мужчина отстранился, все еще рыдая.
— Как тебя зовут? — спросил его Бог.
— Йозеф, господин.
— Взгляните на Йозефа, человека, чья вера является маяком для всех нас! Пусть его пример укрепит вас в темные дни — ведь впереди еще темные дни. Менти будут сражаться. Они будут стараться сохранить все, что нечестно нажили. Они будут притворяться, что они — как мы с вами. Мы все должны быть бдительными. Но мы не позволим им победить, — он повысил голос, чтобы выкрикнуть последние несколько слов.
Толпа кричала и топала ногами. Руки потянулись, чтобы коснуться его, когда он повернулся и приветствовал их похвалу.
Они называли свои имена и истории, а он слушал их, успокаивал, молился вместе с ними. Когда он, наконец, вернулся на помост, они были в неистовстве. Некоторые вынули свои кнуты и кричали одновременно от боли и радости, когда хлысты били по ним.
— Они любят вас, — сказал Миккел Богу.
Бог не удосужился ответить на это. Кем было это тело раньше, если Миккел был таким подхалимом? Бог был их Божеством. Конечно, они любили его. Ему не нужны были заверения в этом.
Через некоторое время он поднял руку и подождал, пока они затихнут.
— Вы первые среди моих последователей, и поэтому вы должны видеть Меня таким, какой Я есть, — сказал им Бог.
— Господин, разве это мудро? — голос Миккела превратился в бешеный шепот.
Бог смотрел ему в глаза, пока Миккел не отвел взгляд. Ему должно быть стыдно.
Людей легко направляли, они боялись высказаться, но верность, которая была просто запуганным послушанием, могла лопнуть в один миг. Что им было нужно, так это фигура, которая внушала бы благоговение, да, но которая также соответствовала бы созданным ими смертным ограничениям. Человек, который сказал, что он Бог, переродившийся в смертной плоти, — это было хорошо. Тот самый Бог в теле короля Эсталы — еще лучше.
Те, кто был верен закону, знали, что Стефан был коронован, и они были бы обязаны поддержать его против самозванца Луки. Те, кто был верен Аниосу, не будут разрываться между любовью к своему Богу и законному королю. Те, кто не знал, кого поддержать — что может быть лучше короля и бога в одном теле?
Особенно, когда остальная часть плана Бога будет приведена в действие. А пока он без колебаний притворялся Стефаном. Душа мальчика почти не сопротивлялась, когда Бог забрал его тело. Все его воспоминания были доступны.
Бог снял маску и вызвал общий вздох удивления. Они все еще были очарованы им, но ужаснулись шрамам на его лице и скальпе.
— Эти шрамы я получил в битве с менти, — сказал им Бог. — Вы первые, кто услышал эту историю из моих уст, и скоро вся Эстала узнает об этом. Мой отец, король Давэд, послал меня за принцем Лукой, который совершил братоубийство и убил принца Матиаса. Когда я пришел, чтобы задержать его, он использовал свои силы менти против меня.
Среди собравшихся раздались крики ужаса, и Бог одобрительно кивнул, подняв руку, чтобы успокоить толпу.
— Он дважды совершил бы братоубийство, стремясь убить любого, кто встанет между ним и троном. У него во дворце даже сейчас трое братьев и сестер, жизни которых в ужасной опасности: принцессы Серена и Каролина и принц Альберто. Все, что было сделано со мной, все, что было сделано с Матиасом, может стать и их судьбой, если мы их не спасем.
Крики его последователей теперь были гневными. Принц Альберто был так юн, и как можно обидеть принцесс? Это было бессовестно. Бог улыбался, пока последователи в пещере осыпали проклятиями имя Луки.
Когда они успокоились, он сказал им:
— Возможно, некоторые из вас зададутся вопросом: как мы можем победить Луку и его армию из Зантоса, не говоря уже о его армии менти?
На этот раз воцарилась тишина, если не считать неловкого шарканья. Они гадали. Они боялись. Что, если их Бог не мог дать им победу?
— Лука — повелитель огня, — сказал им Бог. — Он испепелил собственного брата в мгновение ока. Почему он не сделал то же самое со мной, спросите вы? Потому что у меня есть силы намного больше, чем у Луки. Да, в момент слабости я дал своему брату шанс объяснить свои действия. Я подумал, что, возможно, смерть Матиаса была ужасным несчастным случаем, и не более того. Это было слабостью с моей стороны.