Она предпочла бы посвятить себя какому-нибудь делу, например, излечению чумы, чем целыми днями торчать в зале совета, беспокоясь о придворных, генералах и просителях. На самом деле она не завидовала Луке в его работе.
— То, что мы даем тебе хорошие советы, не означает, что мы будем лучшими правителями, чем ты, — сказала она, наконец. — Легче давать советы, чем принимать решения.
Он благодарно кивнул.
— Я чувствую, что каждое решение — нечто среднее между двумя плохими вариантами, — честно сказал он ей. — Разорите страну, заплатив жалованье всем в Реялоне, или оставьте деньги в казне и рискуйте беспорядками. Я думал, что твое предложение было разумным, оно казалось правильным, а теперь я не знаю…
— Ты примешь правильное решение, — тихо сказала Серена, а затем рассмеялась. — Но я не думаю, что в ближайшее время мы сможем составить предложение.
Лука ответил смехом, который прозвучал почти как всхлип. Он обвил ее рукой, чтобы притянуть ее ближе.
— Мне и без того хватает бумаг, которые нужно прочесть.
Они долго сидели, наблюдая, как вздымается и опускается грудь Рафаэля.
— Что ты хочешь? — спросил ее Лука через некоторое время.
— Хм? — Серена почти спала. Усталость последних нескольких часов догнала ее.
— Ты хочешь выйти замуж? — спросил ее Лука. — Ты хочешь покинуть Реялон или остаться?
Серена какое-то время не могла придумать, что сказать на это.
— Я никогда не думала, что буду иметь право голоса, — призналась она. — Я принцесса, Лука. Я всегда ожидала, что выйду замуж ради союза.
— Это было, когда отец был королем, — сказал Лука. — Я не хочу торговаться с тобой, Альберто и Каролиной. Я не хочу так относиться к людям.
— Лука, — Серена снова рассмеялась. При мысли о браке с мужчиной, которого она не знала и не любила, сердце ее сжалось, но она знала свой долг. — Ты должен. Вот для чего нужны королевские дети. Ты не можешь изменить правила, потому что хочешь быть хорошим.
Выражение лица Луки стало каменным.
— Сначала ты говоришь, что я должен делать выбор, а потом тебе не нравится, когда я это делаю, — сердито сказал он. — Ты такая же плохая, как и все остальные, тянешь меня в разные стороны. Я буду тем королем, который сам принимает решения, Серена, а не тем, кому говорят, что я могу и чего не могу.
— Но ты только что сказал, что думал, что все остальные…
— Все остальные так думают! — голос Луки был гадким. — Я знаю. Лорд Тиниан хочет, чтобы Эстала была не чем иным, как частью Зантоса. Брат Аксил все еще думает, что я ребенок. Ты ходишь в город и произносишь красивые речи.
— Я не собиралась произносить речь.
— О, это случилось случайно?
— Брат Рафаэль нашел меня там и рассказал людям, кто я. Я не собиралась с ними говорить.
— Конечно, — отрезал он. — Просто так получилось. Так получилось, что ты заключила союз с Тинианом, чтобы он мог угрожать мне этим, когда я еще был в Золотом порту. Так уж вышло, что ты произнесла речь, о которой все в городе говорят. Я уверен, что еще многое произойдет с твоим участием.
Он встал так быстро, что его стул опрокинулся, а затем ушел из комнаты, а Серена смотрела ему вслед, кусая губу.
27
Рева
Рева проснулась в панике, пытаясь размахивать связанными руками. Когда она замерла и позволила себе дышать, она узнала боль от железных кандалов на лодыжках. Она была в темноте и по удушающему зною знала, что ее голова покрыта. В ее рот была набита ткань, которая заглушала ее крики. Хотя она знала, что ее никто не слышит, она не могла удержаться от крика. Она застряла здесь, не в силах пошевелиться, и у нее пересохло в горле.
Когда сильный удар попал по ее руке, она откатилась и свернулась в клубок. Удары продолжали поступать вместе с шипением улези. Деревянный пол под ней трясся и грохотал. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что это была какая-то тележка.
— Карлия! — слово было приглушенным, но она все равно позвала. Карлия так сильно истекала кровью во время боя. Была ли она еще жива?
Раздался еще один приглушенный крик, а потом снова удары. Но Реву это не волновало. Она подвинулась по полу телеги, подтягиваясь на локтях, пока они с Карлией не столкнулись. Их связанные руки отчаянно сплелись.