Монстры пытались вытащить пленников из телеги, но люди не пускали их. Звенели крики, и чудищ отбивали, пока они не повернулись и не бежали.
Карина протиснулась сквозь толпу, и руки подняли две фигуры с земли. Они были одеты в красивые платья, на головах у них были холщовые мешки, а на руках и ногах — железные кандалы. Когда мешки сняли, Карина ахнула.
— Рева.
Рева выкрикнула имя Карины, когда кляп вытащили изо рта, и бросилась в объятия Карины.
— О, Карина. Спасибо. Спасибо!
Карина крепко обняла подругу, удивление и облегчение охватили ее, ощущаясь теплым солнцем на коже. В толпе послышался ропот, но она увидела, что люди расходятся, чтобы дать им возможность уединиться. Кто-то звал кузнеца, чтобы тот снял цепи.
Рева посмотрела на Карин, а затем на толпу, и ее улыбка дрогнула.
— Где остальные? — спросила она. Она увидела выражение лица Карины и неправильно его истолковала. — О, Карина, что с ними случилось? Где Лотти и Рохеса?
30
Серена
Утром Серена пошевелилась и подняла голову с койки Рафаэля. Она не помнила, как заснула, но явно уснула. Ее пальцы переплелись с его, и она долго смотрела на них. Она чувствовала, что краснеет, и знала, что должна убрать руку, но пока не могла заставить себя сделать это.
Она наклонилась вперед, чтобы проверить его. Она подумала, что за ночь его дыхание стало ровнее, и цвет лица стал лучше. Когда она наклонилась, устраиваясь на кровати, его глаза открылись.
Серена замерла. Их лица были слишком близко друг к другу.
— Я… — ее голос оборвался, и она кашлянула. Она понятия не имела, что собиралась сказать. — Как вы? — это все, что она смогла выдавить. Казалось, она не могла пошевелиться; она была парализована смущением.
— Слабее, чем хотелось бы, — признал брат Рафаэль. Тем не менее, его голос звучал удивленно, и он заставил Серену рассмеяться.
— Вы выглядите лучше, — сказала она ему. — Мы волновались.
Кто-то возле двери многозначительно кашлянул, и Серена повернула голову. Там стоял Брат Просвещенных, глядел на них двоих. Его водянистые голубые глаза отметили румянец Серены, их сцепленные руки и даже прореху на рукаве Серены, будто все это было неприлично.
Она поспешно высвободила свои пальцы из рук Рафаэля и встала.
— Простите меня, брат. Я не видела, как вы вошли. Вы здесь, чтобы позаботиться о брате Рафаэле?
— Я пришел посмотреть, здоров ли он, — ответил Брат. В его голосе звучала тихая скрытая ярость. — Теперь я вижу, что о нем неправильно заботятся. Интересно, был ли он вообще ранен.
— Он был ранен! — гнев Серены вспыхнул. Несмотря на протест Брата Рафаэля, она сжала кулаки и посмотрела на Брата в дверях. — Он подверг себя серьезной опасности, чтобы спасти леди Авалон.
— Кажется, он очень привязан к придворным дамам, — заметил Брат, а затем бросил презрительный взгляд на Рафаэля. — Я расскажу главному священнику, что я здесь видел.
— Пожалуйста… — начал брат Рафаэль, но мужчина уже ушел.
Рафаэль рухнул на кровать. Даже от того, что он поднялся, его грудь покрылась потом, и он на мгновение закрыл глаза.
— Прости, — прошептала Серена.
Его глаза открылись, и он утомленно улыбнулся ей.
— Это была не твоя вина. Известно, что брат Эван очень строго соблюдает правила. Даже строже, чем настоятель. Несомненно, я получу суровую лекцию, но не о чем беспокоиться, — он разглядывал ее и остановился на ее рукаве. — Тебе тоже было больно.
— Ничего, — сказала ему Серена, хотя порезы ужасно болели. — По сравнению с вашими травмами, это было ничто, — слезы навернулись на ее глаза. — Я не знала, выживете ли вы.
Рука Рафаэля нежно легла на его живот. Его глаза были отстранены, он вспоминал нападение, и, нахмурившись, поднял одеяло, чтобы осмотреть раны, которые были заметны на его теле всего несколько часов назад.
— Что случилось? — спросил он.
— Вас исцелил менти, — объяснила Серена. — Помните Нико? Он целитель.
Как она и ожидала, лицо Рафаэля расплылось в утомленной улыбке.
— Разве это не прекрасно? Помощь приходит оттуда, откуда мы меньше всего ее ожидаем. Может быть, он и его товарищи-менти помогут нам исцелить больных.
— Я знала, что вы это скажете, — сказала Серена. — Возможно, он еще не предложил свою помощь, опасаясь осуждения. Возможно, если мы… — она замолчала. — Я знаю, что нам нужно сделать!