– Здесь? – спросил Черчилль, уставившись в висевшую на стене карту Саксонии. – А почему не со стороны Люнебурга и Зольдау? Ударом в этом направлении мы смогли бы вернуть себе Бремен и отбросить русских за Эльбу.
– К сожалению, в этом районе у нас слишком мало сил для нанесения полномасштабного удара по врагу. Для его организации необходимо минимум три-четыре дня.
– Нет сил у нас, так бросьте в бой немцев. Пусть Шернер со своей армией наконец-то принесет нам хоть какую-то помощь! Зря, что ли, мы кормили и поили этих неудачников.
– Но подразделения немцев не смогут прорвать оборону русских. Они слишком слабы для этого! – запротестовал было Александер, но Черчилль моментально подавил его бунт.
– Не смогут, ну и что? Пусть они отвлекут на себя внимание противника и затруднят ему оказание помощи своим войскам по ту сторону Везера. Ведь любая проблема для Рокоссовского крайне выгодна для наших солдат, не так ли? – ехидно спросил Черчилль, и фельдмаршал поспешил с ним согласиться. К чему жалеть немецкое пушечное мясо, тем более что американцы обещали в ближайшие дни с его пополнением.
Англичане были уверены, что смогли полностью разгадать хитрый ход Рокоссовского, но русский маршал продолжал преподносить им сюрприз за сюрпризом. Утром следующего дня из-за тумана была нелетная погода, и потому все сведения о противнике поступали из частей по телефону или радио.
Переправа через Хазе в районе Кройца не имела прикрытия, и взятие ее русскими танкистами было делом решенным. Все утро и весь день англичане ждали сообщений о приближении противника к Оснабрюке, но он все не объявлялся. С каждым пройденным часом тревога британцев стремительно возрастала, но четкого и ясного ответа на вопрос «где русские?» так и не было. От посланных на разведку разведчиков поступали противоречивые сообщения, и тогда англичане прибегли к последнему средству. Они стали обзванивать по телефону прилегающие к Оснабрюке города и поселки и спрашивать местных немцев, не появлялись ли у них русские.
Ситуация была чрезвычайно комичной. Вчерашние победители спрашивали у побежденных о своем новом противнике, но благодаря широкой телефонизации страны и панического страха немцев перед русскими, англичанам составить более или менее правдивую картину действий противника.
К огромному удивлению англичан, переправившись через Хазе у Кройца и заняв Эмстек, главные силы русских не повернули на дорогу, ведущую к Оснабрюке. Ограничившись занятием стоявшего на полпути к Оснабрюке городка Вейцгере, они двинулись по направлению к городу Линген, расположенному вблизи с голландской границей.
Услышав эти новости, штабисты Александера стали проверять и перепроверять сведения, полученные столь необычным путем, но все это было правдой. Удачно прикрыв свои фланги болотистой местностью, гвардейцы генерал-лейтенанта Панфилова неудержимо рвались на запад, преодолевая сопротивление оказавшегося на их пути соединения англичан.
Было очень трудно с подвозом боеприпасов и горючего. Тылы 3-го гвардейского танкового корпуса безнадежно отставали, не успевая за ушедшими в прорыв танкистами. Очень часто танкисты были вынуждены сливать бензин с поврежденных или вышедших из строя машин для того, чтобы продолжить свой «натиск на Запад». Экипажи оставленных машин были практически брошены на произвол судьбы, но обстановка требовала принесения таких жертв, для выполнения директивы Ставки Верховного Главнокомандования. Неудержимо наступая вперед, к утру 16 июля советские танкисты захватили стоявший на берегу реки Эмс городок Линген и перерезали важный речной канал Дортмунд – Эмден.
Когда к вечеру 15 июля картина полностью прояснилась, штаб фельдмаршала Александера был подобен растревоженному пчелиному улью. Непонятный отказ Рокоссовского от штурма Ганновера и Оснабрюке поставил английских генералов в тупик. Никто не мог дать четкого ответа, что стоит за действиями противника.
Действуя по принципу «на безрыбье и рак рыба», штабисты предположили, что главной целью русского наступления является не Оснабрюке, а расположенный в сорока километрах от него Мюнстер. Это был важный железнодорожный узел, через который дороги вели к Ганноверу, Бремену и Оснабрюке. После недолгого раздумья фельдмаршал поддержал эту идею, но против нее категорически высказался присутствующий на совещании Черчилль.