Многие облегченно вздохнули — выходит, можно не возвращаться. Я их понимал: для меня Орден тоже стал кошмаром. По крайней мере раз в неделю я просыпался в холодном поту: мне снилось, что я возвращаюсь.
— Но если вы останетесь, — продолжила девочка, все так же сидя на краю сцены, — вы окажетесь в одиночестве. У людей, которые здесь живут, свои эксперименты. Свои проекты. Вы здесь не нужны.
В зале вновь поднялся шум. Но Энея словно ничего не замечала.
— Если вы останетесь здесь, — спокойно продолжала она, — вы потеряете все, чему научил вас мистер Райт, и то, чему вы научились сами. Земле не нужны архитекторы. Сейчас не нужны. Мы вынуждены вернуться.
— А Ордену они нужны? — ехидно поинтересовался Джев Питере. — Например, чтобы строить их проклятые церкви?
— Да, — кивнула Энея.
Джев стукнул кулаком по спинке кресла.
— Но они схватят нас и убьют, как только узнают, кто мы… откуда мы…
— Да, — повторила Энея.
— Ты возвращаешься, девочка? — спросила Бете Кимбол.
— Да, — в третий раз сказала Энея и соскочила со сцены.
Все встали, громко переговариваясь с соседями. Джев Питере высказал то, что думали все девяносто человек:
— Мы можем пойти с тобой, Энея?
Девочка вздохнула:
— Нет. Мне кажется, уйти отсюда — все равно что умереть или родиться. И каждый решит для себя этот вопрос сам. — Она улыбнулась. — Или с очень близкими друзьями.
Наступила тишина.
— Рауль уйдет первым, — наконец сказала Энея. — Сегодня вечером. Один за другим, каждый из вас сам найдет свой портал. Я помогу вам. Я уйду с Земли последней. Но уйду, обязательно уйду, не позже, чем через две недели. Мы все должны уйти.
Люди стали подходить к сцене, потянулись к девочке с коротко стриженными волосами.
— Некоторые из нас еще встретятся вновь. Я уверена, что некоторые из нас еще встретятся.
В ее словах я услышал другое: не все мы доживем до следующей встречи.
— Что ж, — прогудела Бете Кимбол, обнимая Энею за плечи, — продуктов на прощальный пир у нас хватит. Нынешний ужин вы запомните надолго! Как говорила моя мамаша, никто не путешествует на пустой желудок. Кто поможет мне на кухне?
Люди начали расходиться — группами, семьями, — и все старались держаться поближе к Энее. В эту секунду мне очень хотелось схватить ее за плечи, встряхнуть хорошенечко и завопить: «Какого черта! „Рауль уйдет первым… сегодня вечером“. Да кто, черт побери, ты такая, чтобы указывать, когда мне уходить? И как ты думаешь меня заставить?» Но она была слишком далеко и вокруг нее толпилось слишком много народу. А потому мне осталось одно — с очень злобным видом плестись за толпой, медленно продвигавшейся к кухне.
Энея оглянулась, высматривая меня поверх голов, и в ее глазах была просьба: «Позволь мне все объяснить».
Я отвернулся.
В сумерках она нашла меня в ангаре, который мистер Райт велел выстроить в полукилометре к востоку от лагеря. Вместо стен висели брезентовые полотнища, четыре мощные каменные колонны подпирали деревянную крышу. Этот ангар выстроили специально для катера, на котором мы с Энеей и А.Беттиком прилетели на Землю.
Я откинул брезентовый полог и стоял у открытого люка катера, и тут я увидел Энею, которая шла ко мне по пустыне. У меня на запястье был комлог — браслет, который я не надевал уже больше года; там хранилась почти вся память бортового компьютера — компьютера корабля Консула, и он здорово мне помог, когда я учился управлять катером. Сейчас он мне был не нужен — память комлога загрузили в компьютер катера, да и сам я уже вполне освоился с управлением, но с ним все равно казалось как-то надежнее. Комлог проводил проверку всех систем катера и, если можно так выразиться, что-то бормотал себе под нос.
Энея остановилась в дверях, прямо под откинутым пологом. В косых лучах закатного солнца брезент казался багровым, и все вокруг было испещрено длинными черными тенями.
Я демонстративно отвернулся.
— Как катер? — спросила она.
Бросив взгляд на комлог, я, не поворачиваясь, ответил:
— Нормально.
— Топлива достаточно?
Я все так же сосредоточенно изучал крышку люка.
— Смотря куда лететь.
Энея подошла ближе и взяла меня за руку.
— Рауль?
На этот раз пришлось на нее посмотреть.
— Не сердись. — Она улыбнулась. — Есть вещи, которые мы вынуждены делать.
Я отдернул руку.
— Иди ты ко всем чертям! И нечего за всех решать, что кому делать! Тоже мне, шестнадцатилетняя соплюшка, а туда же! А ты не думаешь, что есть веши, которые некоторые из нас как раз и не вынуждены делать? С какой стати я должен куда-то лететь без тебя? — Я выскочил из ангара и решительно направился к своей палатке. Огромный багровый шар уходил за горизонт. В низких закатных лучах весь лагерь пылал, словно охваченный пожаром.
— Рауль, стой! — Я нехотя оглянулся, и тут вдруг до меня дошло, насколько она измоталась. Весь день она разговаривала, успокаивала, убеждала, объясняла. Прямо не братство, а какое-то гнездо вампиров, которые только ее энергией и живут.
— Ты сказал…
— Ну, сказал, — перебил я. И тут же понял, что веду себя как капризный ребенок. Смутившись, я снова отвернулся, делая вид, будто любуюсь последними красками заката. Несколько минут мы оба молчали, глядя, как сгущаются тени и тускнеет небо на западе. Сколько раз за эти четыре года мы с Энеей вместе наблюдали закаты? Сколько долгих вечеров провели мы за разговорами под звездным небом пустыни? Неужели и впрямь это наш последний закат? Я невольно вздрогнул.
— Рауль, — снова позвала Энея, когда сумерки сгустились и стало холодно. — Пойдем со мной?
Я не сказал «да», но я пошел за ней по каменистой осыпи, сосредоточенно глядя под ноги, чтобы не наступить в темноте на какую-нибудь юкку или на очередной кактус. Так мы и шли, пока не дошли до лагеря. Горел свет. Интересно, долго проработают генераторы? В главном резервуаре топлива на шесть дней, в запасном — еще на десять. Индейского рынка нет — значит запасы пополнить не удастся. Три недели света и… и что дальше? Темнота, упадок, полная остановка строительства — и неминуемая гибель нашего Талиесина…
Я думал, мы направляемся к столовой, но мы миновали освещенные окна — за столами сидели люди, они о чем-то переговаривались, и все провожали взглядами Энею (меня они сейчас не замечали). А мы все шли — мимо студии мистера Райта, мимо конференц-зала, мимо чертежной залы…
Остановились мы только около мастерской. Она стояла на отшибе, специально для работы со всякими ядохимикатами и прочей гадостью. Последнее время я сюда не заглядывал.
В дверях ждал А.Беттик. Андроид улыбался — точно так же, как когда принес на день рождения Энеи шоколадный торт.
Энея молча вошла в мастерскую и включила свет.
На верстаке стояла маленькая лодка, не больше двух метров в длину, похожая на заостренное с обоих концов зерно. Сверху она была затянута непромокаемой тканью, только у кокпита оставалось небольшое отверстие с тубусом — очевидно, для гребца. Рядом лежало весло с двумя лопастями. Я осторожно приблизился и провел рукой по корпусу гладкий фибропласт на жестком алюминиевом каркасе Никто, кроме А.Беттика, не смог бы это соорудить. Я негодующе глянул на андроида. Он кивнул.
— Это каяк, — объяснила Энея. — Такие лодки очень давно делали на Старой Земле.
— Видел я эти каяки. У мятежников с Ледяного Когтя были, помню, похожие.
Энея пропустила мою реплику мимо ушей.
— А.Беттик сделал его для тебя по моей просьбе, — спокойно продолжала она. — Несколько недель он не выходил из мастерской.
— Для меня, — тупо повторил я, и меня пробрала дрожь. Теперь понятно, что мне предстоит.
Энея подошла ближе. Она стояла прямо под лампой, и темные круги под глазами казались еще темнее. Сейчас она выглядела гораздо старше своих шестнадцати лет.
— Понимаешь, Рауль, ведь плота у нас больше нет. Я знал, о каком плоте речь. О том, на котором мы пересекли множество планет и который был уничтожен во время схватки на Роще Богов. Он пронес нас сквозь ледяные пещеры Седьмой Дракона, сквозь пустыни Кум-Рияда и пески Хеврона, по океану Безбрежного Моря… Да, я знал, о каком плоте речь. И догадывался, что для меня означает эта лодка.