Нервные импульсы роем молниеносных вспышек бегут по нитям нейронов. Полусогнутая нога поддается усилию с натужным скрипом и медленно опускается на постамент. Ощущение твердой поверхности под ногами придает паладину уверенности.
Пелена оцепенения спадает, возвращая ясность ума. Пульсом мыслей затрепетало и забилось сознание, хранящее образ стоящей перед ним печальной Селестии.
«Моя Аврора… сколько же времени я спал?»
Образы постепенно обретают четкость, проступая на пестром полотне мазков картины летнего дня. Цепким взором генерал окинул родную столицу, замечая множество новых зданий вокруг дворца Принцессы Солнца. Кантерлотский парк тонул в буйстве красок и великолепия, явно разросшись за прошедшие годы. Правда, в нем теперь недоставало одной старой, но важной детали... должно быть, перемещенной в секретные подземелья под Кантерлотом, где, впрочем, данному экспонату и было самое место.
Воин прислушался к своему телу, с удовольствием внимая ласкам прохладного утреннего воздуха, наслаждаясь размеренным ритмом мощного сердца в груди, пульсацией крови, струящейся в жилах. Он никогда не чувствовал себя более живым, чем сейчас. Больше не было адской боли, выворачивающей душу наизнанку и жестоко терзающей тело. И отравляющего разум чувства голода, неизлечимого, разрушительного… его тоже не было.
«Проклятие золотой пластины исчезло. Моя Аврора, неужели ты сумела исцелить меня?..»
Вот только ее самой нигде не видать. Что же произошло? Кто тогда снял чары?
Когда магия консервационного заклятия полностью спала и покинула тело, единорог осторожно спрыгнул с пьедестала, и движимый в тот краткий миг одним лишь непреодолимым желанием, с нескрываемым наслаждением потянулся. Кости приятно захрустели, мышцы загудели, сбрасывая напряжение и усталость.
Послышались радостные возгласы остальных гвардейцев, также пробудившихся от каменного оцепенения.
- Генерал! Здравия желаю! - Откозыряв по всем правилам боевого устава, поприветствовал начальника Айронхарт, мощный земнопони сизой масти. - Похоже, мы все исцелены! Я не чувствую оттока сил к вам. Недомогание как копытом сняло. Чтоб меня мантикоры рвали, ежели я ошибаюсь, но проклятие - его больше нет!
Жеребцы звонко цокнулись «брохуф»-ом.
- А Кантерлот ого-го как раздался! - Восхищенно поделился впечатлениями один из пегасов-разведчиков, успевший размять крылья. - Стало быть, времени минуло немало. Сколько мы тут простояли, интересно?
Дожидаясь подхода остальных воинов, Хардхорн привычным движением телекинеза подхватил свой молот и крутанул его в воздухе, с огромным удовлетворением отметив, что его магическая сила не убавилась, а магосфера не претерпела ощутимых изменений.
- Все в порядке, молодцы? - Хардхорн быстрым, но внимательным взглядом осмотрел каждого подчиненного.
- Так точно, генерал, лучше некуда!
- Шоквейв, доложи обстановку!
Темно-пурпурный единорог безукоризненно четким и отточенным движением рога раскрывает перед собой экран колдовского «радара», скрупулезно изучает... единственный глаз сосредоточенного мага мерцает ярко-алым рубином.
- Докладываю, генерал - магичный фон стабильный, уровень агрессии крайне низкий, атмосфера пресыщена дружелюбием.
- Отлично. Отряд, церемониальное построение!
Элитные бойцы без единой заминки выстроились перед генералом.
- Выдвигаемся к замку принцессы Селестии!
***
[ Кантерлотский дворец ]
Донесся торопливый стук по стеклу. Обернувшись, Селестия распахнула витражное окно, впуская обеспокоенную чем-то пегаску.
- Ваше Величество! Все статуи поней в центральном секторе Кантерлотского парка пропали!
Эта новость только-только запечатлелась в мозгу правительницы, а в тронный зал чуть ли не вломился гвард. Селестия готова была поспорить на торт, что дверь зала сей гвард открыл с разбегу собственным лбом.
- Ваше Величество, спешу доложить - со стороны парка ко дворцу приближается вооруженный отряд численностью около пятнадцати пони. Но... - Тут гвард перевел дух. - Они не высказывают враждебных намерений.
- Тринадцать... - Прошептала поверженная в шок Владычица Солнца. - Их было тринадцать...
***
[ Кантерлотский парк статуй ]
Однако путь отряда оказался весьма недолгим. Они не дошли и до границы частной территории парка, обозначенной высокой живой изгородью, как вновь раздался безэмоциональный голос Шоквейва: