– Звоните два-двадцать четыре. – И уткнулась обратно в стол.
Семен подошел к телефону, подивился немного – такого раритета он еще не встречал, не иначе как ровесник самого института – и набрал названный номер. Ответил мужской голос, Семен попросил Арсеньева.
– Я слушаю, – ответил голос.
– Видите ли, – сказал Семен, – я из… э-э… (покосился на вахтершу) из филиала Северный. Я у портала работал.
Собеседник молчал, но Семен почувствовал, как напрягся человек на том конце провода. Наконец трубка ожила:
– Вы хотите сказать, что были там, когда…
– Да, был. Я на рыбалку в тот день ездил, ну и избежал, так сказать.
– Вот как? Как вас зовут?
– Астраханцев, Семен Викторович, – с готовностью сообщил Семен.
– Проходите. Я сейчас вахтерше позвоню. Налево по коридору, до лестницы… хотя, стойте, вы структуры видите?
– Что? А, да, вижу.
– Хорошо. Тогда – налево по коридору, второй этаж, комната восемь. Жду.
Почти тут же зазвенел телефон в будке вахтерши. Та оторвала голову от. стола, подняла трубку, молча послушала и положила обратно.
– Семен Астраханцев? – поинтересовалась вахтерша ничего не выражающим голосом.
Семен кивнул.
– Проходите.
Под столом вахтерши что-то металлически лязгнуло, Семен толкнул турникет и пошел искать комнату восемь на втором этаже.
– Да-а, – протянул Арсеньев, – удивительные дела твориться начали. – И замер в задумчивости.
Помолчали.
Семен прокашлялся:
– И что же теперь будет?…
– В каком смысле? – встрепенулся Арсеньев.
– В смысле со мной. И в общем – тоже. Ведь теперь скрывать информацию о порталах больше нельзя. Как-то надо сообщить об этом… правительству, президенту там.
Арсеньев встал из-за стола и прошелся по комнате, заложив руки за спину:
– Конечно, вы правы. Как ни печально, однако приходится признать, что мы потеряли контроль над ситуацией. Но! – Арсеньев остановился и посмотрел на Семена: – Представьте сценку: вот идет заседание правительства, тут появляемся мы и говорим, что владеем такой вот информацией в течение уже тридцати лет, что на нас, на наше человечество, извините за выражение, «наехали», но мы не знаем, ни кто это сделал, ни по какому поводу. Как мы будем выглядеть после такого заявления? Очень бледно. Играли, стало быть, в хранителей человечества от опасного знания, а как доигрались, испугались и побежали к нему под крылышко?
Семен растерялся:
– Но… вы что же, предлагаете обо всем умолчать?
Арсеньев выставил вперед ладони в отрицающем жесте:
– Нет-нет, что вы. Времена умолчаний прошли. Но мы просто обязаны как-то разобраться в ситуации, прежде чем кричать «караул» и перекладывать ответственность на кого бы то ни было. Если в описанной ситуации мы выйдем и скажем: да, мы виноваты, не уследили, но вот вам агрессор и вот причины его нападения – это будет уже совершенно иной расклад.
– Может быть, и так, – осторожно возразил Семен, – но ведь прошло уже больше недели. Так ведь можно и совсем опоздать. А если случится еще что-то подобное?
– Поверьте, – заявил Арсеньев проникновенным голосом, – мы прилагаем все усилия, чтобы как можно быстрее разобраться в ситуации. Одновременно с этим подготавливается собственно способ и текст сообщения. Всем этим занимаются специалисты, ответственные люди, и нам с вами совершенно незачем об этом беспокоиться. Вот о чем вам следовало бы побеспокоиться, так это об этих ваших снах. Я подумал сначала, что кто-то наложил на вас заклинание, но сейчас пригляделся и ничего такого не заметил.
Семена это сообщение очень огорчило.
– Так что же мне делать? Если это не заклинание…
– Ну я не могу со всей уверенностью утверждать, что это не заклинание. Энергетическая структура самого человека очень сложна, и в ней можно запрятать сотни заклинаний, которые совершенно не будут заметны с первого взгляда. Знаете что, – Арсеньев подошел к двери, – сам я, признаюсь честно, небольшой специалист в тонких структурах, но у нас в институте работает совершенно выдающийся человек. Виктор Исаакович Шнейдер, не слыхали?
Семен отрицательно покачал головой.
– Без малейшего преувеличения величайший ученый. На таких, как он, держится вся мировая наука. Если кто и может вам помочь, то это, несомненно, Виктор Исаакович. Он работает допоздна, так что мы наверняка его застанем.
Воспрянувший духом Семен пошел к выходу. Арсеньев приоткрыл дверь, но вдруг остановился и повернулся к Семену.
– Тут еще такой момент, – произнес он тоном пониже. – Прошу вас, не упоминайте при нем слов «магия», «заклинания» и им подобных. Употребляйте термины вида «командные энергетические структуры», «физика энергетических связей», «тонкая энергетика» и прочие. Понимаете, он ученый старой закалки, из тех еще времен, и если не хотите нарваться на гневную полуторачасовую лекцию…
– Понял, – улыбнулся Семен, – не буду упоминать.
– Тогда пойдемте.
Они вышли в коридор, Арсеньев захлопнул дверь, и Семен пошел за ним куда-то, очень скоро запутавшись в переходах и лестницах. Прошли мимо основательно выглядящей черной двери с барашком, наподобие тех, что ставят в подводных лодках. На двери значилось «Блок „Гамма“ и чуть меньшим шрифтом – „Опасно для жизни! Вход без допуска строго запрещен!“. Но Семена заинтересовала не столько дверь с надписью, сколько то, что небольшая выемка, в которой находилась дверь, была буквально затянута мельчайшей и сложнейшей сеткой какого-то заклинания, а может, и десятка заклинаний. А в коридоре рядом с дверью, на табуретке, сидел крепко сбитый парень в камуфляже. Увидев идущих, он вскочил и вытянулся. Арсеньев кивнул охраннику и пошел дальше. Семен шел за ним, удивленно оглядываясь.
– Лаборатория, – пояснил Арсеньев, заметив интерес Семена, – там наиболее опасные эксперименты проводятся. Структуру на двери видели?
Семен кивнул:
– Впечатляет.
– Защита. Теоретически очень мало вещей существует на свете, которые могли бы ее прорвать. И если что-то в блоке произойдет, мы будем уверены, что происшествие локализовано пределами блока. Хотя, конечно же, пусть лучше этого никогда не случится.
«Интересно, – подумал Семен, – а почему же тогда защита не с той, а с этой стороны двери?» У него сложилось впечатление, что структура защищает скорее блок от вторжения снаружи, чем институт от вторжения из блока.
– А охрана? – спросил Семен.
Арсеньев остановился и повернулся к Семену. Поморщился.
– Это нововведение. После недавних событий. Совет института настоял: опасаются, понимаете ли, всяких пришельцев. Но мы пришли. Заходите, – и открыл дверь, пропуская Семена.
Светило науки выглядело совсем не так, как представлял себе Семен. Если бы ему показали этого человека на улице и спросили его мнение, Семен, не колеблясь, ответил бы: отставной военный. И, подумав, добавил бы: в чине не меньше полковника. Виктор Исаакович был высок, статен, широкоплеч, седой ежик волос и орлиный взгляд довершали картину. Вдобавок великий ученый обладал зычным командирским голосом:
– Вот! – воскликнул он, обращаясь к Арсеньеву. – Славно, что вы сами заглянули. Я как раз хотел идти к вам с серьезнейшим разговором по поводу хозчасти. На мой взгляд, то, что творится, это просто возмутительно!
Арсеньев, как показалось Семену, с трудом удержался от страдальческой гримасы.
– Виктор Исаакович, – произнес он голосом, преисполненным терпения, – я в курсе ваших трений с завхозом, в самое ближайшее время мы соберемся и, поверьте, обязательно обсудим все наболевшие вопросы. Но сейчас я к вам совсем по другому поводу: у нашего сотрудника (Арсеньев подтолкнул Семена в спину) возникли некоторые проблемы, и мы подумали, что вы могли бы ему помочь.
Виктор Исаакович словно бы и не слышал последнего предложения:
– Я бы желал получить определение термина «ближайшее время» в вашей интерпретации. Ваше «ближайшее время» тянется уже третий месяц, и это при том, что только в сентябре я шесть раз…