Робби уловил ее сочувствие и подошел ближе. Клыки исчезли вместе с обликом вампира. Если бы не способность выворачивать наизнанку чужие мозги, он вполне сошел бы за человека.
— Отец вернулся домой, — сказал Робби, — и я понял, что ненавижу его. Когда я увидел, как он входит в дом — как ни в чем не бывало, будто он и думать забыл обо мне и о своем предательстве, — мне захотелось заставить его страдать.
«И все же его тянет к отцу — просто в силу привычки. Знакомое чувство».
— Значит, податься тебе некуда. И что же ты будешь делать?
— Начну новую жизнь наверху. Чего бы это ни стоило. Говорю тебе, обратно я не вернусь.
— А твоя мать? Ведь она любит тебя. — Доун показалось, что под «обратно» он имеет в виду «домой». Или он говорит о том, другом месте? О Подземелье?
Робби на секунду зажмурился, и Доун рискнула пошевелиться. Раненая рука тут же заныла, но ей было наплевать — ведь здоровая подобралась вплотную к револьверу.
— Я и не думал, что… — У него задрожали губы. — Когда я был человеком, она не обращала на меня никакого внимания.
— Теперь она жалеет об этом.
— Правда? — Его голос звучал хрипло. — Я не пытался с ней увидеться — думал, что ей до меня дела нет. Как и раньше.
— Ты ошибаешься. Видел бы ты, как она переживает…
Он задумался, и Доун снова вернулась к мыслям о Кико.
Нужно помочь напарнику. А с другой стороны, нужно выяснить все, что можно, об этом Подземелье.
— Прошу тебя, — сказала она, воспользовавшись временным перемирием. — Мой приятель.
Робби наконец пришел к какому-то решению. Прежде чем Доун успела сказать хоть слово, он распахнул дверь и вышел, ни разу не оглянувшись.
Чудеса, да и только. Как ей удалось заставить его уйти?
Но думать об этом было некогда. Еле переставляя ноги, Доун двинулась вглубь подсобки, на ходу выудила из кармана телефон и набрала телефон «скорой помощи».
Услышав ее голос, Кико открыл глаза. Она засмеялась от облегчения и протянула руку, чтобы потрепать его по щеке.
А потом он заговорил, и в его голосе не было и следа того насмешливого легкомыслия, к которому она успела привыкнуть.
— Спина, — прошептал он еле слышно. — Помоги мне.
Глава 24 Посетитель
«Скорая» приехала довольно быстро и умчала Кико в больницу святой Марии. И несмотря на то, что приемное отделение было набито под завязку, его увезли на осмотр почти сразу.
Доун наотрез отказывалась покинуть коллегу хотя бы на минуту. Она сжимала его пальцы и не сводила глаз с лица, на котором храбрая улыбка то и дело сменялась гримасой боли. Брейзи силой затолкала Доун в кабинет врача — осмотреть раны.
Предложение Лимпета о солидном пожертвовании сработало безотказно — обошлось без лишних вопросов, и через пару минут дежурный врач уже зашивал рваную рану на щеке Доун. По поводу руки и плеча вердикт был таков — сильные ушибы, но переломов нет: видимо, грамотные маневры в воздухе все же сыграли свою роль. Напоследок медсестра выдала какое-то болеутоляющее, но Доун украдкой сунула таблетки в карман. Фиг с ней, с болью, ясное сознание сейчас гораздо важнее.
Диагноз Кико оказался не таким оптимистичным. Хотя могло быть гораздо хуже.
В приемной, среди больных, которые нуждались в срочной помощи медиков, Доун изложила Брейзи хронику последних событий. В конце длинного ряда сидений какую-то наркоманку стошнило на пол, и санитар с кислым видом подтирал лужу. Напротив, растянувшись на нескольких сиденьях и положив голову на колени матери, лежала чернокожая девочка. В ушах у женщины были наушники от «ай-пода» — вероятно, чтобы хоть как-то заглушить окружающий гвалт. Она поглаживала голову малышки и тихо напевала «Спи, моя детка, ночь напролет…»
Услышав колыбельную, Доун поспешно отвернулась.
— Перелом позвоночника, — тупо повторила она — уже, наверное, раз в сотый. Вместо кобуры плечо украшал новый модный аксессуар — перевязь с ледяными компрессами. Сквозь пульсирующую боль Доун едва ощущала их влажную прохладу. — Это я виновата. Нужно было отвлечь Робби, пускай бы он лучше на меня напал. Я бы выдержала. Сколько раз меня швыряли об стены! Я знаю, что нужно делать, чтобы избежать травм. Однажды мы снимали полет с высоты, и я перевернулась не в ту сторону. Чуть хребет не сломала, так что знаю, как вытерпеть такую…
— Не надо. — Брейзи сидела, закинув одну ногу на другую. Кроссовок дергался с бешеной скоростью. — Боль — неотъемлемая часть нашей работы.
Доун не стала спорить, но… черт!