В следующий миг чужое сознание затопило все существо девушки. Возбуждающее, блаженное тепло разливалось по телу неторопливыми волнами, то накатывая, то отступая в мерном, убаюкивающем ритме.
Открыв глаза, она обнаружила над собой небо. Солнце ласкало кожу, под спиной похрустывал мокрый песок.
Послышался нарастающий гул, и в следующую секунду в берег ударила волна, окатив Доун фонтаном брызг.
С ленивым удивлением девушка поняла, что ее окружает пейзаж, изображенный на одной из картин. Доун словно превратилась в одну из томных красоток, застигнутых врасплох неведомым художником.
А может быть, это просто бред усталого мозга.
Голос звучал ниоткуда и отовсюду сразу.
— Расскажи мне о Лонигане.
Стоп. Она впустила его вовсе не для этого. Ей хочется не расспросов. Ей хочется забыться.
Она поглубже зарылась в песок, раздвинула ноги навстречу набегающей волне.
Мэтт Лониган.
Она мысленно нарисовала картинку: вот он, рядом с ней — тело блестит в лучах солнца, и видно каждую прилипшую песчинку… каждый мускул в его поджаром теле, с которого капает вода… стекает на нее… Она заставила его наклониться, накрыть ее своим телом и скользнуть ниже… еще ниже… вот его губы уже касаются ее живота. Он целует ее, а потом ведет языком вниз, проникает внутрь… Доун выгнулась и сжала пальцы, набрав целые пригоршни песка.
Она вытянула шею — хотелось видеть его, смотреть, как его голова движется у нее между ног. Но вот он поднял голову и…
Волна обрушилась на песок и начисто смыла его образ. Раздался мстительный хохот.
— Что, ревнуешь? — Прибой с шелестом отступил.
Смех тоже угас.
— Да, ревную.
Новая волна щекотно пробежала по бедрам, вспенилась и закружилась между ног. Доун ахнула и зажмурилась.
Легкое дуновение, скользнувшее по коже, подсказало ей, что на этот раз удовольствием она обязана ему. Голосу.
— В жизни ты гораздо лучше, чем на фотографиях, — сказал он.
Она почувствовала прикосновение к волосам. Он осторожно выпутывал пряди из резинки, выпуская их на волю — плавать по волнам, как у русалки.
— Я и представить себе не мог, что ты окажешься такой…
— Не надо. — Сейчас начнутся сравнения, все как всегда.
Нет уж, этого она не вынесет.
— Нет. Ты светишься изнутри. Ты понятия не имеешь, как это действует на людей вроде меня. Доун, я могу научить тебя многому, проявить наконец твои…
Прикосновение стало ощутимее, словно теперь вдоль тела скользили руки, обводя и запоминая каждый изгиб. Шрамы — профессиональные трофеи — пропали, словно их и не было. Она ощущала ласки каждой клеточкой кожи.
Чувственное поклонение бесплотного партнера заставило Доун остро почувствовать свою женственность. Каждый раз, когда такое случалось, ее сердце наполнял восторг — когда она шла мимо толпы каскадеров или ловила на себе восхищенные взгляды. Что и говорить, приятно быть женщиной в мире, в котором господствуют мужчины.
Правда, потом она вспоминала, что ей никогда не сравниться с Эвой.
Но на этот раз все было иначе. Сейчас ей не нужно соперничать с призраком. Сейчас она желанна благодаря тому, что у нее внутри, тому, что…
Ощущение — неустойчивое, взрывоопасное — все сгущалось, росло и крепло по мере того, как призрачный оргазм постепенно закручивал в ней невидимую пружину. Мощное, такое никакими силами не сдержать…
Напряжение хлынуло, покидая тело, и Доун выгнулась, тщетно пытаясь его удержать, закусила губу, подавляя рвущийся стон. Подняла руки в поисках опоры.
Руки сжали пустоту. Она лихорадочно оглядывалась, задыхаясь.
— Кто ты?
Ощущение тяжести пропало так же внезапно, как появилось. Прибой-обольститель схлынул, и на пустом берегу осталась она одна. Понемногу вокруг нее проявилась прежняя обстановка — диваны, картины. Доун обнаружила, что лежит на кресле с откинутой спинкой.
Он исчез.
Она уткнулась носом в подушки и удовлетворенно вздохнула. Навалилась усталость, на смену лихорадочному возбуждению пришло другое чувство: ленивое любопытство.
— Почему ты не отвечаешь? — заплетающимся языком спросила она. Комната продолжала меняться: свет померк, зазвенели хрустальные подвески, убаюкивая ее, утягивая в забытье.
Пока Доун пыталась стряхнуть сонную одурь, дверь скрипнула и отворилась.
Впуская кого-то. Или что-то.
Глава 10 Урок
На следующий день Доун проснулась поздно и обнаружила, что лежит на незнакомом диване, а на шее у нее висит невесть откуда появившийся крестик.