Она вернулась в позицию и начала упражнения в выпадах. Тренировка шагов сама по себе заставит вспотеть любого. И это без маски, в которой чувствуешь себя как в сауне.
Кико подошел и встал перед ней, подбоченившись.
— Господи, да ты на нее даже не взглянула толком. И это в ответ на невинное предложение поболтать.
Доун устало выпрямилась.
— Кико, она всего лишь старлетка. Они приходят и уходят. Зачем терять на них время?
Еще не успев договорить, Доун поняла, что перегнула палку. Но придумывать себе оправдания гораздо проще, чем смотреть правде в глаза. А горькая правда заключалась в том, что ее мать была одной из таких вот красоток, которые делали жизнь среднестатистической женщины невыносимой, создавая недостижимый стандарт. Лучше их игнорировать, и вообще держаться от них подальше.
— Старлетки тоже люди, — возразил Кико.
— Думаешь? — Она сделала выпад. Сердце забилось чаще, дыхание стало прерывистым. — С Брейзи ведь я нашла общий язык, — выговорила Доун, задыхаясь.
— Когда вы с ней общаетесь, мне неизменно кажется, что кто-то водит гвоздем по стеклу. И почему, спрашивается? Со мной ты просто душка — хотя я, конечно, неотразим — и с боссом у тебя тоже нормальные отношения…
Доун невольно покраснела.
— Может, я просто привыкла иметь дело с мужчинами. Это тебе не приходило в голову?
— Придумай что-нибудь поубедительней.
Доун подняла руки, и он замолчал. Углубляться в обсуждение собственного душевного устройства ей совсем не хотелось.
Кико быстро взглянул на старлетку и нетерпеливо махнул рукой.
— Жаль. Красотка, каких поискать. Могла бы нас познакомить, но что поделаешь… Значит, я так и не познакомлюсь со своей будущей женой.
О тренировке пришлось забыть: на Доун напал приступ нервного смеха. Она так обрадовалась тому, что Кико перестал читать ей нотации, что не могла остановиться. Когда Кико спросил, чем он ее рассмешил, она невольно покосилась в сторону рыжеволосой девицы. Почему бы и нет? Рассмотреть ее как следует, и оценить по шкале для королев красоты — от одного до десяти — она не потрудилась, а теперь ей представилась возможность исправить это упущение.
Но Доун опоздала: старлетка как раз опускала козырек маски. Девушка мгновение стояла неподвижно, устремив взгляд на Доун, а потом отвернулась и пожала руку Дипаку.
«Растает, как мороженое», — подумала Доун. Может, подойти и объяснить ей, что маску без особой нужды не надевают? Глядишь, и Кико тогда от нее отстанет…
Но тут из кармана Кико послышалась трель. Он расстегнул змейку, вытащил телефон и глянул на высветившийся номер.
— Брейзи, — сообщил он, разом превратившись в Кико Деловитого.
Доун тут же забыла о своей пустяковой дилемме и прислушалась к одностороннему разговору.
— Уже едем. — Он нажал на кнопку отбоя и двинулся в сторону раздевалки. Доун потянулась за ним.
— Что-то стряслось? — спросила она. В душе зашевелились мрачные предчувствия.
— Нужно съездить поговорить с Кларой Монаган — коллегой Робби по последнему фильму. Брейзи только что ее разыскала.
Сердце Доун забилось чаще.
— А почему это так важно?
Кико поднял к ней побледневшее лицо.
— Клара утверждает, что мистер Пеннибейкер — сутенер.
Глава 11 Свидетель
Клару Монаган они нашли на съемках телешоу «Безумная пятерка» в Санта-Монике, на пирсе, застроенном аттракционами. Актриса сидела перед зеркалом в гримерном вагончике, подчиняясь искусным пальцам гримера, который превращал ее в проститутку.
— Роль, конечно, крошечная, — сказала Клара, словно оправдываясь, — но все лучше, чем ничего.
На ее лице не было ни единой морщинки, зато руки сразу выдавали ее истинный возраст — ближе к пятидесяти, чем к сорока, хотя сама она ни за что бы в этом не призналась. Крашеные рыжеватые волосы были взбиты до состояния сахарной ваты и уложены в некое подобие муравейника.
Верная своей роли «хорошего полицейского», Брейзи не отходила от стула актрисы. Доун и Кико устроились в сторонке, чтобы не мешать: тесный вагончик был битком набит всевозможным реквизитом, включая широкий выбор париков, и гример то и дело раздраженно косился на посетителей.
Наконец преображение завершилось. Осветители на съемочной площадке занимались подготовкой следующей сцены, и Клара повела своих гостей за вагончик — видимо, боялась, что кто-нибудь подслушает ее рассказ о щекотливых подробностях жизни Пеннибейкеров.
У пирса сверкали и переливались волны, приветствуя наступающие сумерки.