— Почему эта история не получила огласки? — возмутилась Брейзи.
— Шутите? — воскликнула Клара и отняла руку от горла, — Робби был звездой. Репутация у него была даже не железная — тефлоновая. Безумная история вроде моей к нему бы даже не прилипла. Ребенок ценой в миллионы, лауреат «Золотого глобуса»! Весь мир был у его ног. Никто и мысли не допустил бы о том, что он замешан в чем-то предосудительном.
— Голливудский закон молчания, — добавила Доун.
Клара кивнула и посмотрела на нее понимающим взглядом.
— Но хуже всего другое: ходили слухи о том, что некоторые женщины и мужчины постарше — продюсеры, главы студий, с пристрастиями определенного рода, — приняли предложение Натана.
Доун поперхнулась.
— Вы в этом уверены?
На этот раз коллеги и не пытались ее заткнуть.
— Своим ушам я верю, — сказала Клара. — А учитывая мой собственный опыт, я не слишком-то и удивилась.
— Ничего себе… — пробормотал Кико.
Сочувственно качая головой, он подошел к Кларе и коснулся ее руки.
У этого жеста было две цели. Во-первых, Кико читал мысли актрисы, проверяя правдивость ее рассказа. А во-вторых, здесь был еще и психологический расчет. Доун ясно поняла это прошлой ночью, наблюдая за похожей сценой в доме Пеннибейкеров.
Детская внешность телепата внушала доверие, напоминала о том, на чем строилась карьера Робби — о невинности.
Клара неотрывно смотрела на руку ясновидца. Доун догадалась: актриса представляет себе Робби и заново переживает случившееся — совсем как миссис Пеннибейкер. Вместе с Кико она совершает мысленное путешествие в те времена.
Минуту спустя Кико отнял руку, отступил и встал рядом с Доун. Он кивнул: Клара Монаган говорила правду.
— Есть и еще кое-что, — сказала актриса, внезапно оробев и, вероятно, немного растерявшись. — По слухам, Натан Пеннибейкер частенько заставлял Робби вести себя настойчиво — и с женщинами, и с большими шишками киноиндустрии. Мальчик знал о мире кино больше, чем иные взрослые… Да и актер он был отличный. Робби с легкостью добивался всего, чего пожелает, будь то лакомая роль или старлетка. Я с содроганием думаю о том, во что он превратился бы со временем.
Ясно. Может, Робби превратился бы в копию своего папочки. Наверное, оно и к лучшему, что мир запомнил его обаятельным, милым ребенком и никогда не узнает грязную правду.
Впрочем, скандальная смерть Робби Пеннибейкера перечеркнула и такую возможность. Вкупе с тем образом, который предстал в «Гонках ползунков». Теперь в глазах публики Робби превратился в затворника-наркомана, в аномалию, раздутую усилиями газетчиков, и зрителям ничего не оставалось, как мечтать о возвращении идеального ребенка с невинным личиком, каким он был когда-то.
Клара начала делать упражнения для языка, готовясь к предстоящему диалогу.
— И еще одно, — сказала Брейзи. — Миссис Пеннибейкер, по всей видимости, ничего не знает об этих слухах.
Клара переключилась с одной скороговорки на другую. При этом она выразительно жестикулировала.
— Разумеется, она ничего не знает. И я надеюсь, что все так и останется. Мать Робби не принимала участия в голливудской жизни, никогда не появлялась на вечеринках, не ходила на бизнес-ланчи. Она много времени проводила в разъездах по делам Красного креста, вдали от мишуры мира Робби. И потом, не забывайте, что дальше шушуканья дело не шло, и слухи так и не просочились за невидимую границу, которая отделяет Голливуд от остального общества.
«Это точно», — подумала Доун. Съемочные тусовки, модные рестораны, бары и клубы — звезды словно существовали на другой планете. Именно это придавало им налет таинственности, выделяло из мира обычных людей.
Послышались приближающиеся шаги. За вагончик заглянула помощница режиссера. В тот же миг в кармане Доун завибрировал телефон — личный, а не рабочий. И уже не в первый раз за сегодня.
— Ваш выход через пять минут, — объявила девушка, обращаясь к Кларе.
— Хорошо. — Актриса разом потянула все, что только можно — тело, губы.
— Спасибо вам, — сказала Брейзи. — Если вспомните что-то еще…
— Надеюсь, вы не станете распространяться о том, что это я рассказала вам о Робби? Я хотела помочь его матери, дай ей бог здоровья, мне не нужны…
— Мы будем немы как рыбы, — пообещала Доун, которой не терпелось добраться до Натана.