– Подойдете к заведующему отделением, Мансурову Тимуру Сардоковичу, скажете, что от меня, а дальше уж сами, – сказал Эдуард Александрович.
Ранней осенью, когда солнце уже перестало согревать землю, но та еще хранила летнее тепло, такси-микроавтобус, оборудованный пандусом, увозил Марианну из города, минуя пыльные эстакады, туда, где всё – и шелест хрупкой листвы, и тусклый веер едва пробивающихся сквозь туманную рассветную пелену лучей – шептало об ускользающем лете. Машина свернула на грунтовую дорогу, ведущую под уклон вдоль берега затянутого тиной озерца, петляя между рытвинами и подпрыгивая на ухабах. Марианна крепче сжимала дамскую сумочку, в боковом отделении которой в такт дорожной качке то и дело тренькало маленькое ведьмино зеркальце.
Микроавтобус, миновав неудобный участок, вскоре остановился у зеленых металлических ворот с табличкой «Въезд автотранспорта на территорию лечебницы запрещен (кроме служебного)». Из будки у ворот навстречу выдвинулся охранник, весь в черном, и такая же черная резиновая дубинка покачивалась на поясе. Тяжеловесная походка и недобрый взгляд – первое, что бросилось в глаза Марианне.
– Уверены, что вам сюда? – спросил водитель Марианну, бросив взгляд через плечо, одновременно опуская боковое стекло.
– Разворачивай! Въезд только для персонала! – не разбираясь, выпалил охранник.
– Я к Тимуру Сардоковичу от Эдуарда Александровича, – мягко, но уверенно сообщил женский голос с заднего сиденья машины.
Охранник с любопытством оглядел салон.
– Ничего не знаю, проверю сейчас, – буркнул он.
Охранник, вернувшись к воротам, достал рацию. Спустя минуту-другую его круглая физиономия вновь появилась у окна автомобиля.
– Ваше имя? – спросил он.
– Сергей, – машинально ответил водитель.
– Марианна. – Девушка поспешила назваться, с очевидностью понимая, что обращаются именно к ней. – Иванова Марианна.
Охранник, скользнув раздраженным взглядом по незадачливому водителю, пробурчал:
– Проезжайте!
Под скрип открывающихся ворот автомобиль въехал на территорию частной психиатрической лечебницы в ближайшем Подмосковье, строго охраняемой, со строгими порядками и уставом. «Специализированная клиника для элитный клиентов» – так охарактеризовал учреждение Эдуард Александрович. Если Марианна правильно поняла психотерапевта, который выражался несколько пространно, специфика клиники заключалась в применении инновационных препаратов последнего поколения для лечения особо тяжелых душевных недугов. Препараты поставлялись, само собой, из-за рубежа, что с учетом новейших разработок главным образом отражалось на стоимости всего комплекса услуг клиники. На вопрос Марианны об эффективности внедряемых лекарств Эдуард Александрович уклончиво ответил, что какими-либо данными официальной статистики он не располагает, но не преминул добавить, что лечебница процветает вот уже добрый десяток лет и это лучше всего свидетельствует об успехах применяемых ее специалистами рецептур. Однако Марианна из всего услышанного сделала вывод, что и так называемая элитарность, и хваленые сверхсовременные препараты – не более чем элементарный маркетинговый прием, чтобы привлечь побольше «богатеньких буратин», которые мечтают избавиться от старых «пап Карло», но только так, чтоб их как можно меньше и реже терзали остатки совести. «Буратино» с радостью и легким сердцем помещает своего «папу Карло» в элитную клинику, где его пичкают сверхновыми инновационными препаратами, и он остается коротать свой недолгий век в комфортабельной атмосфере подмосковной клиники со всеми удобствами ради душевного спокойствия будущего поколения.
Кто спонсировал содержание в клинике легендарного медиума, оставалось только гадать. Воображение Марианны рисовало образ слегка тронутого умом ученого, этакого Эйнштейна от эзотерики, с косматыми волосами, торчащими в разные стороны, который мается от скуки в просторной палате со свежим ремонтом, удобной мебелью и светлыми стенами. Ей представлялось, как он прогуливается в сквере под присмотром заботливого персонала, читает книгу, сидя на скамейке, изредка без особой охоты обмениваясь дежурными фразами с другими пациентами.