…Весной каждое воскресенье они выезжали в горы. Ах, как прекрасны запахи ранней весны в горах! Набухает земля, все вокруг оживает, сил набираясь. И ярко-зеленые иголки только что проклюнувшейся травы, и упругие почки на ветках… Айганыш физически ощущала это пробуждение земли, и ей начинало казаться, что весна, Сапар и она — единственное, что реально во всем мире, что ничего нет кроме. И это единственное — вечно. Боже, как счастлива она была, как рдела от счастья! И музыка жила в сердце. Разве утаишь такое чувство? И надо ли утаивать? Она смотрела на Сапара и видела, что он тоже пьян от весны и счастья.
«Почему горы не говорят?»
«Горы полны музыки. Но чтобы услышать ее, нужно распахнуть свое сердце настежь».
«Почему жаворонок такой невзрачный?»
«Потому что с него достаточно красивой песни».
«Отчего небо такое ясное?»
«Чтобы земля смотрелась в него и прихорашивалась».
«Скажи мне, почему ты такая красивая?»
«Потому что ты глядишь на меня»…
Как давно это было? Десять, сто лет назад? Можно ли мечтать о прошлом? Можно, если сегодняшний день тяготит, а завтрашний не сулит утешения.
Айганыш смахнула набежавшую слезу.
Она была на сцене. Вокруг — подруги, партнеры.
— Ну, девочки, начали! — позвал балетмейстер. — Начали. Музыка!
Айганыш почувствовала, что нисколько не отдохнула за время перерыва.
Тело Айганыш подчинялось мелодии, но мысли были далеко отсюда. Пьяная выходка Сапара… И слова свекрови: «Если детского голосочка не слышит…» И недавняя, случайная для нее встреча… Кажется, ее зовут Бурул, и работает она, но ее словам, в одной редакции с Сапаром. Сколько поддельного сочувствия было в ее словах: «Вы, кажется, не ладите с мужем? Он иногда бывает у нас и каждый раз жалуется… Кажется, у него увлечение… Я огорчила вас?»
— Девочки, не вижу старания, — толпе откуда-то издали доносился голос балетмейстера. — Теми… темп! Улыбку покажите, улыбку!
Все: и сцена, и пустой, будто пропасть, зрительный зал, — все в тумане…
Уже обессиленная, Айганыш слишком резко начала исполнять заключительное фуэте, и ошиблась. Сцепа ушла из-под ног, провалилась, как палуба корабля, летящего с крутой волны.
«Что с тобой? Что с тобой?» — услышала Айганыш раздраженный, а затем встревоженный голос балетмейстера.
…Очнулась она в больнице. Увидев доктора, вопросительно посмотрела на него.
— Перелом ключицы, — сказал он, — вывих ноги. Вывих, к счастью, незначительный, а вот ключица…
Но Айгапыш не слышала его: тошно было на душе и она совсем не обрадовалась, что «вывих незначительный». Жалела, что пришла в себя, очнулась. Хотелось одного: снова забыться.
В Оше Сапар первым делом пошел в обком партии, рассказал о цели своей поездки. Затем поспешил в район, где успел побывать на совещании механизаторов. И только после этого поехал в колхоз, указанный в письме.
По сравнению с Чуйской долиной — местом его предыдущей командировки — в Ошской области было гораздо теплее. Снег растаял, и только огромные лужи напоминали о нем.
В переполненном автобусе Сапар пожалел, что оделся так тепло. Сняв шапку и расстегнув пальто, он поудобнее устроился у окна.
Да, нелегкая у него задача. А ответ должен быть ясным и, самое главное, доказательным. Сагынов не зря предупреждал его. С чего же начать? Прийти к председателю колхоза и, выложив письмо, попросить прокомментировать факты? Или для начала поговорить с парторгом? Нет, лучше найти автора письма и узнать все подробности. Нужно вникнуть в тонкости происходящего, а лучше, чем автор, никто не поможет ему в этом. Заодно ясно будет, что за человек письмо написал… Решено.
Автобус медленно тащился по гравийной дороге, расплескивая по кюветам лужи. Сапар задремал. Очнулся от громкого смеха: кто-то из пассажиров тоже задремал и чуть было свою остановку не проехал. Теперь это шумно обсуждалось…
Сапар вспомнил дом. Как мать? Айганыш? Живут ли под одной крышей? Наверное, мать выложила все: настроена была решительно…
Когда он представил, что Айганыш, быть может, не живет в его доме, то едва не застонал от нахлынувшей вдруг тоски, ясно поняв, что Айганыш — самый нужный ему человек на земле. И не потому, что привык к ней за годы, прожитые вместе. Просто была между ними какая-то неуловимая удивительная связь, невидимая нить, соединявшая их всегда, как бы далеко они не были друг от друга. Что бы с ним не происходило, он знал, что есть она, что через день, два, десять они встретятся… Препятствий этому нет. Не было… Да, не было. Теперь — есть. И он сам создал это препятствие, один. А преодолеть его можно только вдвоем, вместе о Айганыш.