Наконец, пила прошла весь ствол и с хрустом врезалась в наст. Пильщики с облегчением вздохнули, расправили затекшие спины. Ыдырыс тут же вытащил папиросу, чиркнул спичкой о коробок. И вдруг что-то твердое и холодное ударило его по ладоням. Обернулся назад, — на стволе поваленной ели стоял смеющийся Молдакун. Ыдырыс мгновенно слепил ответный снежок и с силой метнул в Молдакуна. Тот увернулся, и снежок точно угодил в плечо Асанкула. Асанкул бросил работу, и, показав издали Ыдырысу огромный кулачище, тоже потянулся за снегом. Вскоре на всей площадке разразилось настоящее снежное побоище. С шумом летели и при падении с треском ударялись плотные белые ядра, отовсюду раздавались возбужденные возгласы. В самый разгар схватки послышался окрик старого Сыды, который не участвовал в веселье:
— Лесник!
Игра так же быстро, как и началась, угасла. Весело галдя, лесорубы снова взялись за топоры и пилы, наблюдая за дорогой. Маленькая фигурка наездника постепенно приближалась. Но всадник почему-то не стал подниматься к лесорубам, закричал снизу, а что — разобрать было нельзя.
— Я же говорил, что он сильно перепугался, — сказал Молдакун.
— Эй, киньте ему аркан, — советовал Касым, — пусть поднимается по аркану!
— Это все Ыдырыс виноват. Лесник теперь не подойдет к нам и на длину аркана, — пошутил кто-то.
Бригадиру было не до шуток. Он крикнул, чтобы Айылчиев подождал лесорубов внизу, и объявил об окончании работы. Спустившись на лошадях к дороге, колхозники увидели, что лесник страшно продрог. Пытаясь согреться, он ожесточенно бил ногой об ногу.
Темир поехал рядом с лесником.
— Сагындык Айылчиевич, — но-городскому обратился он к леснику, — просим вас в гости. Хотя у нас тут и нет семей, живем мы не худо. Поэтому не откажите, отведайте мужской стряпни.
О том же стал просить и подоспевший Чогулдур:
— Мы думаем, что тетушка Бурул не станет ругаться, если вы переночуете сегодня у нас. Куда же теперь ехать в такую темень?
Довольный Айылчиев слегка улыбнулся.
Темир стрелой вырвался вперед всех. За ним с гиканьем, крутя плетью над головой, бросился Молдакун. Другие тоже пустили вскачь застоявшихся лошадей. Рванулся вслед и тяжеловоз Айылчиева, отчего тот едва не вывалился из седла. Лесник с трудом удерживал коня. Откормленная лошадь долго не могла успокоиться, мотала головой, нетерпеливо перебирала ногами. Разозленный лесник, матерно ругаясь, бил ее куда попало.
— Лошадь-то причем, — вслух удивился Болотбек, когда догнал товарищей.
Ехавший рядом Темир промолчал.
У домика Мекуша лесорубы помогли Айылчиеву спешиться, пропустили, как гостя, вперед.
— Джумаке, — у нас гость, — обратился Темир к новару, гремевшему в углу посудой.
— Добрый гость — радость для дома, — отозвался старик. — Проходите, Саке, располагайтесь поудобнее. Чем можем, угостим.
— Где же у вас здесь тёр[16]? — ревниво спросил лесник, не находя достойного себе места.
Действительно, в комнате царил полный беспорядок: у входа громоздились пилы, топоры, деревянные лопаты и вилы, возвышалась пирамида из седел; на стенах как попало были развешены всевозможные торбы, уздечки, арканы; в углу — котел, ведра и другая посуда. Во всем чувствовалось отсутствие женской руки.
— Не удивляйтесь, Саке, — сказал Джума. — Мы тут устроились но-полевому. А в народе недаром говорят, что в поле все равны — и стар, и мал. Живем в тесноте, но не в обиде. Проходите, отведайте горячих лепешек и джармы.
— А кроме джармы, Джумаке, у нас ничего не найдется? — многозначительно спросил Темир.
— Как же, как же, поищем, — засуетился старик и достал откуда-то небольшой бурдюк. — Эта буза приготовлена лучшим в аиле специалистом — тетушкой Сюйуркан.
— Ай да Джумаке, — похвалил Темир, — смотри какой запасливый. Давайте немного выпьем, Саке, согреемся. Вы же с дороги.
Когда уселись за наскоро приготовленный дастархан, Темир до краев наполнил деревянную чашку бузой и протянул ее Айылчиеву.
— Сынок, — удивленно произнес Джума, — такая доза для нашего гостя, что для слона дробинка.
Темпр, чтобы сгладить остроту, извинился перед гостем, и снова палил леснику полную чашку:
— Вот, пейте, Саке, еще.
— За ваш приезд, Саке, — добавил Чогулдур.
— А эти почему не пьют? — заев бузу холодным мясом, удостоил своим вниманием остальных Айылчиев.
— Они выпьют свое, когда дорастут до вашего возраста, — заверил гостя Касым.
Лесорубы старались не смотреть в сторону бригадира и лесника. с подчеркнутой заинтересованностью говорили о работе. Все знали про эту припрятанную бузу. Ее можно было пить только с разрешения Темира.