"Хорошо, что он не знает всего, — порадовался Болотбек, — а то бы докопал насмешками".
Вечером Болотбек грелся у печки, сидя на седле. Думал. "Какие все-таки люди разные. Темир, Касым, Асанкул, тот же Ыдырыс. Раньше в аиле они казались мне одинаковыми. Теперь не то. Оказывается, не так-то просто глубоко узнать человека. Для этого мало часто видеть его, быть с ним на одних праздниках. Надо еще и разделить с ним ночлег, побывать в одной упряжке, похлебать шурпу из одного казана…"
Мысли его прервал зычный голос Касыма:
— Эй, послушайте! Сегодня Чогулдур мне такое рассказал…
— Опять ты за свое, длиннохвостая сорока. Замолчи!
— Замолчу, если откупишься.
— Вечно ты торгуешься, — все больше сердился охотник. — Можешь успокоиться, — я торговаться не буду. Ври больше. Все знают цепу твоим небылицам.
— Я тебя не заставлял признаваться, сам навязался.
— Да не о себе я рассказывал! — в отчаянии закричал Чогулдур. — Так об одном человеке говорят! Болтун ты и выдумщик, отсох бы твой язык!
— Это он только сейчас придумал. Для отвода глаз, — не обратил внимания на опровержение Касым. — Мне он другое говорил. Слушайте.
И, весело поглядывая на охотника, начал:
— Года два назад Чогулдур с женой поклялись друг другу в верности…
— Чтоб ты подавился своим языком! — в сердцах воскликнул Чогулдур. Он уже проклинал тот час, когда его дернуло поделиться с Касымом слухами о своем несчастном друге.
— Бедный Чогулдур, — рассмеялся Джума, — мы ведь предупреждали тебя раньше, что с Касымом шутки плохи.
Болотбек слушал эту веселую перепалку и с наслаждением хлебал свежий мясной бульон, заедая его черствой лепешкой. Сегодня бульон казался ему вкусным, как никогда, тем более, что поющая боль в плечах заставляла помнить каждую минуту о том, как тяжелы бурдюки с водой, если их тащить на себе добрых два километра…
Опять всю ночь бушевала пурга.
Наутро, едва лесорубы собрались на работу, приехал Айылчиев.
— Хорошо, что я вас застал дома, — отряхнув от снега шубу и лисью шапку, с порога заявил лесник. — Во время пурги лес валить не разрешается. Таков закон. Таковы правила.
— А кто за нас работать будет? Закон? — огрызнулся Асанкул.
— Товарищи, не шутите, поймите меня правильно, развел руками Айылчиев. — В такую пургу рубить опасно. За вас будут наказывать меня. А у меня, как и у каждого из вас, семья, жена, трое детей.
— Да бросьте, байке. Никто не собирается умирать, — перебил его Асанкул, потуже затягивая свой ремень. — Кому это хочется попасть под поваленное дерево?
— Ясно, что не хочется, — согласился Айылчиев. — Но вот в прошлом году у лесозаготовщиков из колхоза "Орнок" один парень среди бела дня попал под упавшее дерево. Хорошо еще, что остался жив. Вам нужно поскорее заготовить лес и уехать домой, а что будет со мной?
С помощью бригадира лесник влез на коня, хмуро нопрощался.
Только он уехал, буран начал стихать. Темир вошел в дом и, прислонившись к косяку, задумался.
— Да, задал нам лесник задачу…
— И нечего голову ломать, — решительно заявил Асанкул, — не сидеть же нам по углам, словно зверю между скал!
— Надо подождать. Лесник не зря предупреждал, — возразил Темир.
— Тебя назначили бригадиром не для того, чтобы ты работал по указке Айылчиева, — возмутился Асанкул.
На этого здоровяка не иначе что-то нашло. Теперь его не остановить. Вообще он как хорошо заведенная машина. По утрам обычно заправляется огромной чашкой джармы. В обед он съедает большую лепешку, испеченную в жаровне. И в работе он такой же неистовый. Тяпет за двоих и даже за троих. Поэтому с ним нельзя не считаться.
Асанкула поддержал Ыдырыс:
— Темике, нам кажется, что леснику тоже нельзя во всем потакать. Он думает только о собственной выгоде.
Бригадир, не зная, как поступить, растерянно улыбнулся.
— Если и дальше так будешь идти на поводу у Айылчиева, то скоро уступишь ему и свою жену, — подбавил масла в огонь обычно молчаливый Молдакун.
Тут вспыхнул Темир:
— Не мелите чепуху! Лесник ездит сюда не сучки собирать. Он дело говорит. В пургу, в метель работать рискованно.
— Лесник боится за себя. Ему все равно, когда мы заготовим лес, завтра или через год, — вставил слово Сыды.
— Эх, да что тут долго говорить! Кто дрожит за свою шкуру, пусть остается отлеживать бока. Ыдырыс, Чогулдур, айда в лес!
Асанкул решительно рубанул воздух рукой и поднялся.
— А что, в самом деле, пойдем, — чуть помедлив, согласился Чогулдур. — Если не валить лес, так хоть распиливать и очищать стволы будем.