— Писали о первом полигоне «Фольксвагена». О первом и единственном. И он находится в сотнях миль к югу отсюда.
— Это тот автодром, который они не скрывают. Но Джонас прочел о втором месте, где испытывают самые суперсекретные модели, способные просто взорвать рынок. Никто не должен о них знать, потому что автогиганты шпионят друг за другом со спутников и беспилотников.
— Ага, — миссис Солемн распустила волосы, и они темными волнами рассыпались по ее плечам. — В таком случае, это автодром может находиться где угодно.
— Может и где угодно. Но я же не могу отправиться куда угодно, не так ли? Это же может быть опасно! Я могу запачкать ботиночки! Поэтому придется мне искать здесь.
Мама закатила глаза:
— Ах, беднюсик! Родители всю жизнь держат тебя в четырех стенах и отвезли только на какой-то скучный, банальный Северный полярный круг. Ну что ж, удачи тебе. Приходи к обеду и не забывай поглядывать на часы.
Питер решил пойти на восток. В этом направлении рельеф снижался, и он весело съехал вниз на ногах вместе с Сашей. Она никогда не убегала прочь и не дергала за поводок, а деловито трусила рядом с ним, будто заинтересованная его поисками.
Спустя двадцать минут его нос и щеки онемели от холода, тут же захотелось домой. «Вот и все великое путешествие» — подумалось ему, когда он зашагал назад к лагерю. Поднимаясь вверх, он не сводил глаз с гиби-гиби, ожидая, когда появится шевеление в уголках глаз. Он понимал, что не следует его провоцировать, что потом снова заболит голова и он проваляется в постели весь остаток утра. Но что-то словно вынуждало его.
Спустя мгновение он ощутил легкую пульсацию в висках, палатка перед его глазами ожила и тоже забилась, как огромное голубое сердце. Он знал, что стоит опустить глаза — и все пройдет. «Моргай» — велел он самому себе.
И тут гиби-гиби придвинулась к нему так, словно он разглядывал ее в бинокль. Он смог увидеть легкое покачивание голубой ткани на ветру, заметил, что вход был закрыт не полностью — застежка молнии свисала в нескольких сантиметрах от верха дверного проема. Он различал это даже четче, чем когда стоял там с мамой.
Саша гавкнула, и изображение перед его глазами дернулось и пропало, создав неуютную темноту на несколько мгновений, прежде чем к нему вернулось зрение. Все стало, как прежде, и собака ждала его в нескольких шагах впереди. Выяснилось, что он выпустил из рук ее поводок.
— Иду, — ответил он, сделал несколько шагов и почувствовал, как волной накатывает головная боль.
Когда он вошел в палатку, задержавшись в тамбуре и аккуратно застегнув входную заслонку, прежде чем расстегнуть внутреннюю, мама уже сидела за столом с заколотыми в пучок волосами. Она колдовала над планшетом. На экране можно было разглядеть текст и множество стрелочек, указывающих одна на другую.
— Ну как, нашел свою «Ламборджини»? — поинтересовалась она. На столе стояла целая миска аппетитного салата с тунцом.
— Я не собираюсь сдаваться, — пробурчал Питер и пополз в свой закуток.
— Ты что, не будешь есть?
— Я что-то устал, — ответил Питер. В его голове бушевал маленький шторм. — Поем позже, ладно?
Спустя час он смог сесть в постели. Мама была на том же месте. Рядом лежал планшет со стрелочками и кучей научной галиматьи, а она что-то выписывала в тетрадку с красной обложкой. Раньше он такой у нее не видел. Ее рука с такой скоростью летала над страницами, что Питер изумился, как можно так быстро придумывать слова и вообще понимать, что пишешь. Он успел понаблюдать за ней некоторое время, прежде чем она подняла голову и заметила его.
Мама резко захлопнула таинственную тетрадку и напряженно улыбнулась.
— Надумал поесть?
Он кивнул.
Глава шестая
Тиа
— И вся эта возня ради семи человек, — брюзжала Тиа, держа в руках плоское блюдо. Стол перед ней просто ломился от посуды и приборов. — Знаешь, мне кажется, что сюда больше ничего не влезет. Это просто нереально.
— Тихо, Тиа. — Лана фланировала по большой комнате, тяжелые складки ее платья слегка мели пол. Тиа оно очень нравилось: затейливая желтая вышивка, квадратный вырез и голубой пояс, затягивавшийся сзади на талии. Хотя платье было уже не новым, выглядело оно все равно элегантно. И только Лана умела завязывать концы пояса так, чтобы он походил на цветок.
Тетя забрала у нее блюдо, изящный предмет, украшенный янтарной глазурью с орнаментом из темно-красных листьев по периметру, и стала переставлять посуду на столе.
— Я со всем разберусь. Лучше иди переоденься.